Георгий Чистяков - Беседы о литературе - Восток

Метерлинк пишет свои пьесы на тему о присутствии Бога в мире. Он почти никогда не употребляет слово «Бог». Он всячески избегает автокомментария, толкования своих пьес, разговора о них. Все, кому довелось встречаться с этим писателем, говорят, что он, встречаясь с людьми в разных ситуациях и при разных обстоятельствах, говорил в основном о боксе, о спорте, о последнем матче футболистов и так далее, но только не о том, чтó действительно его волновало и было ему бесконечно дорого. Константин Сергеевич Станиславский, когда он готовил к постановке «Синюю птицу» для Московского Художественного театра, побывал у Метерлинка в Нормандии, прожил у него несколько дней и сумел все-таки получить от него какие-то указания.

«В вагоне мной овладело волнение, – писал Станиславский. – Еще бы! Я ехал к знаменитому писателю, философу. Поезд подошел к конечной станции, надо было слезать. На перроне не оказалось ни одного носильщика. Около станции стояло несколько автомобилей, у входной калитки толпились шоферы. …Один из шоферов окликнул меня: “Monsieur Stanislavsky!” Я оглянулся и увидел бритого, почтенных лет, седого коренастого красивого человека в сером пальто и в фуражке шофера. Он помог мне собрать мои вещи. Упало пальто, он поднял его и заботливо перекинул через руку. Потом повел к автомобилю, усадил рядом с собой, уложил багаж. Мы тронулись и полетели. Шофер искусно лавировал среди ребятишек и кур по пыльной деревенской улице и несся, как вихрь. Невозможно было любоваться видами очаровательной Нормандии при быстроте, с которой мы мчались. На одном из поворотов, у выступающей скалы мы едва не налетели на проезжавший экипаж; но шофер ловко свернул, не задев лошади. При более тихой езде мы перекидывались замечаниями об автомобиле, об опасности скорой езды. Наконец я спросил, как поживает господин Метерлинк. “Метерлинк? – воскликнул он удивленно. – C’est moi Maeterlinck!” (Метерлинк? Я и есть Метерлинк!) Я всплеснул руками, а потом мы оба долго и громко хохотали. Таким образом, пышная фраза заготовленного приветствия не пригодилась. И отлично, потому что наше простое и неожиданное знакомство сразу сблизило нас» [2] Из книги К.С.Станиславского «Моя жизнь в искусстве». .

Итак, Метерлинк оказался совсем не таким человеком, каким готовился увидеть его Станиславский. Даже тонкий, остроумный и весьма ироничный – а он был очень ироничным человеком – Константин Сергеевич Станиславский был введен в заблуждение этим коренастым человеком в шоферском кепи, каким оказался великий писатель и, повторяю, самый большой мистик в литературе рубежа XIX и XX веков.

Метерлинк временами очень печален. Иногда, особенно когда читаешь его стихи, кажется, что более печального писателя вообще на свете не было, нет и никогда не будет. Передать в словах, передать в стихах, чтó такое горе, отчаяние, боль, тоска Метерлинк умеет как никто другой. Есть у него небольшая пьеса «Смерть Тентажиля», читая которую, переживаешь удивительное чувство боли, отчаяния и безысходности. Но далеко не всегда Метерлинк говорит о том, что жизнь безысходна, и о том, что смерть – это тупик. Нет. Великий мистик и духовный наследник своего соотечественника Рюйсбрука Удивительного, внимательный читатель и переводчик на французский язык Новалиса, Метерлинк, конечно же, понимает, что тупик – это совсем не смерть. Тупик – это наше нечувствие, это наше нежелание заплакать, это наше нежелание пережить боль. Так начинается тот тупик, в который попадает человек и уже не может из него выйти – тупик, где мы не хотим, чтобы нам было больно, где мы боимся слез, боимся испытаний, боимся отчаяния, ибо отчаянье, когда его боишься, только тогда и становится разрушительным. В противном случае из любого тупика, из каждой ситуации есть выход. И этот выход дает нам наше предстояние перед Богом.

Среди пьес Мориса Метерлинка особое место занимает, конечно же, «Синяя птица», пьеса, в которой Александр Блок видел рассказ о поисках счастья. Я думаю, что этим все-таки не ограничивается «Синяя птица» – совершенно необычайная и удивительная феерия (так назвал ее сам Метерлинк) – пьеса, в которой подняты самые важные темы не только для начала XX века, но и для его конца.

Дети в сопровождении своих спутников – душ Хлеба, Света, Воды и других – приближаются к Стране Воспоминаний, где теперь живут усопшие. Их Бабушка и Дедушка сидят у своего домика и медленно просыпаются. Дети подбегают к ним и кричат: «Мы здесь, мы здесь! Дедушка, Бабушка, это мы!» И говорит им на это Бабушка: «Мы уже несколько месяцев никого не видим. Совсем вы нас забыли». Мальчик отвечает: «Это не от нас зависит, Бабушка. Сегодня мы только благодаря фее…» Но Бабушка его прерывает: «А мы тут всё поджидаем, не заглянет ли к нам кто-нибудь из живых… Но только редко они нас навещают!.. Когда мы с вами виделись в последний раз? Ах, вспомнила: в День всех святых, когда зазвонили в церкви». Тильтиль: «В День всех святых?.. В этот день мы не выходили из дому, мы были простужены». Бабушка: «Но ведь вы о нас думали?» – «Да», – отвечают дети. – «Вот, всякий раз, как вы о нас подумаете, мы просыпаемся и снова видим вас». Тильтиль: «Значит, стóит лишь…» И Бабушка ему говорит: «Да, ты же сам это отлично знаешь». – «Нет, не знаю». Бабушка обращается к Дедушке: «Чудные они там. Ничего-то они не знают!.. И чему их только учат…» – «Всё, как было при нас, – заметил Дедушка, – живые обыкновенно такой вздор городят про неживых». «А вам тут хорошо?» – спрашивает внук своего деда. – «Да, недурно, недурно. Но вот если бы вы еще там за нас молились». Тильтиль на это отвечает: «Отец говорит, что молиться не надо». «Как же не надо? – отвечает ему Дедушка. – Как же не надо? Молиться значит вспоминать». «Да, да! Вы уж нас почаще навещайте. Тогда нам будет совсем хорошо». Это Бабушка так говорит внуку, напутствуя его идти вперед, потому что часы зазвонили, и это значит, что путешествие за Синей птицей и ее поиски должны быть продолжены.