Михаил Голубков - Юрий Поляков - контекст, подтекст, интертекст и другие приключения текста. Ученые (И НЕ ОЧЕНЬ) записки одного семинара

Итак, в романе «Любовь в эпоху перемен» в центре повествования по большей части находится точка зрения героя Гены Скорятина и повествователя. Трагическая история его жизни неотделима от глубинного кризисного состояния культуры и общественно-политической системы. История в романе – среда, в которой складываются судьбы героев и персонажей, они все задействованы в историческом процессе, влияют на него посредством сделанного выбора и своей приверженностью определенным идеям, но в то же время персонажи являются объектом жестокого эксперимента времени. Сюжет, построенный вокруг воспоминаний одного дня, реализуется как рефлексия Гены Скорятина о своей судьбе через десятилетия после случившегося. Эта рефлексия, по сути, вырастает из культурной травмы, где личность выпадает из сложившегося целого, находится в ситуации распада времён, безуспешно пытаясь преодолеть собственный внутренний надлом. В связи с данной проблемой видится актуальным высказывание М. Липовецкого о творчестве О. Мандельштама: «Хотя само событие исторической травмы – разлома между «позвонками» времени, того, что время срезает человека, «как монету», или приносит себе в жертву «темя жизни», – зафиксировано уже в стихотворения начала 1920-х <���…>» [32] Липовецкий М. Паралогии: Трансформации (пост)модернистского дискурса в русской литературе 1920–2000-х годов. М.: Новое литературное обозрение, 2008. С. 96. .

Исследователь приводит цитату Кэя Эриксона о культурной травме, и эти замечания видятся вполне справедливыми и в отношении изображаемых в романе Ю. Полякова судеб: «Под коллективной травмой… я понимаю удар, нанесенный по основным тканям социальной жизни, который нарушает связи, соединяющие людей, и поражает доминирующее чувство социальной общности. Коллективная травма прокладывает себе дорогу медленно и даже коварно, через сознание тех, кто перенес её, и потому лишена внезапности, обыкновенно ассоциируемого с «травмой».

<���…> Но «мы» более не существует ни как пара звеньев, ни как цепь элементов, включенных в большое коммуникативное тело» [33] Там же. С. 95. .

В романе автор размышляет и о природе времени, его губительной всепоглощающей сущности. Ложное восприятие времени оказывается источником искажений в морально-нравственных оценках главного героя, в частности в отношении измен и обмана собственной жены: «Странно, но именно «пять лет» примирили его со случившимся. В молодости пять лет кажутся необозримым, космическим сроком. <���…> Гена подумал: смешно ревновать, беситься, если это случилось целых пять лет назад, в прошлой жизни. Как же глупа молодость! Потом понимаешь: большинство людей живёт в прошлом, а в настоящем только едят, спят и сидят на унитазах. После Зои прошло двадцать пять лет, а он ничего не забыл. Ничего!» [Поляков; С.143]. В романе Ю. Полякова время безжалостно, оно не даёт второго шанса, создаёт иллюзии в настоящем, оборачивающиеся горьким разочарованием в будущем. В романе звучит мысль о враждебности времени человеку, которая кроется в его необратимости и быстротечности: «В старости не поспеваешь за торопливой новизной, которая кажется лавиной нелепостей и ошибок, и хочется чего-то давнего, знакомого, привычного» [Поляков; С.124].

Лейтмотив быстротечности времени жизни реализуется на протяжении всего романа, но особенно ярко он выражен в первой главе. Гена и Жора вспоминают, что 24 года назад умер их знакомый, Танкист, и собеседник главного героя приводит слова из популярной в 1960-е гг. песни: «Да, Гена, да! «Проходит жизнь, проходит жизнь, как ветерок по полю ржи…» [Поляков; С.15]. Если восстановить припев этой песни, он будет звучать так:

Содержание припева встраивается в идейную структуру романа, где констатируется неумолимый ход времени, и ускользающая любовь оставляет в душе героя лишь пустоту. Но эта пустота имеет не только корни личной драмы и несостоявшейся истинной любви героя, но она – отражение и онтологического характера природы времени и социально-исторических искажений. М. Голубков отмечает: «И здесь возникает еще один очень важный мотив «Любви в эпоху перемен»: это мотив онтологической пустоты. Мучительные возвращения в прошлое обнаруживают, что, в сущности, время Перестройки и последовавшее за ним не было «эпохой перемен», жить в которую так боятся китайцы; скорее, это было время тягчайших исторических деформаций, смысл которых сводился к насильственному разъятию времени; тектонических изменений национальной культуры, невероятным усилием вывихнувших советский мир из его коленного сустава» [35] Голубков М.М . Преодоление иллюзий, или Как нас обманывает история (размышление о романе Ю. Полякова Любовь в эпоху перемен) // Филологическая регионалистика. Научный и информационно-аналитический журнал. 2016. № 3. С. 10. .