Коллектив авторов - Проклятые критики. Новый взгляд на современную отечественную словесность. В помощь преподавателю литературы

Кто же он? Имя его у массового читателя не на слуху. Поэтому обратимся к всезнающему Яндексу.

«Русский писатель-прозаик, – ответит нам Яндекс. – Сегодня Вадим Левенталь – один из самых известных литературных культуртрегеров в стране. Он зорко следит за появлением новых интересных писателей, издает и маститых авторов».

Ого! Писатель-прозаик и одновременно культуртрегер!

Зорко следит, издает маститых и при этом сам пишет! Тяжелая ноша, высокая миссия… Ведь это же какая нагрузка и ответственность! Но писатель-прозаик Левенталь несет эту ношу уверенно и красиво. Вот некоторые цитаты из его интервью:

«Бомбическая вещь, ядерная смесь Полины Дашковой и Александра Проханова. Со всеми модными темами – травматические отношения дочери с отцом, абьюз и харрасмент, рефлексия о девяностых и так далее. При этом крайне живой и напряженный сюжет, настоящий page-turner» – это про книгу «нового интересного писателя».

«А скоро выйдут новые романы Александра Пелевина и Жени Алехина – совершенно бомбические».

Подкупает бомбический литературный язык культуртрегера Левенталя, хотя остается некая неудовлетворенность.

Заявлены «все модные темы», но налицо только абьюз и харрасмент. А где бодипозитивизм, газлайтинг, буллинг, эйджизм, скиннишейминг?! Где, наконец, обличение белого супремасизма и трагедия тройной цис-, квир-, трансгендерной семьи?

Ну, не все сразу.

Зато после проникновенных слов писателя-прозаика Левенталя о природе литературного творчества отмякаешь сердцем и светлеешь душой.

«Если тебя не тянет что-то написать, а ты просто ходишь и думаешь: “А что бы такого написать, чтобы попасть в струю и сделать бизнес?”, то в таком случае лучше пойти и открыть кафе или торговать помидорами», – припечатал писатель-прозаик Левенталь.

«Дело не в том, чтобы быть как Толстой или Достоевский, а в том, чтобы адекватно отвечать на текущие вызовы и вопросы, чтобы остро чувствовать какие-то аспекты современности и реагировать на них».

«Настоящий текст пишется кровью. Это значит, что настоящий текст должно быть сложно написать. Если что-то идет очень легко и хорошо, то, наверное, это не совсем твое настоящее».

«Грубо говоря, нужно писать правду и не врать самому себе. Писать то, что тебя действительно волнует и теми словами, с теми интонациями, которые принадлежат тебе», – резюмирует прозаик и культуртрегер Левенталь.

Вот оно – Золотое Слово о сущности литературы. После такого откровения бросаешь, конечно, все суетные дела и скорей-скорей открываешь «Комнату страха», затрепанный электронный томик Вадима Левенталя. Ожидая, безусловно, бомбичности.

«У Левенталя слух зрелого поэта, легкие молотобойца и ум молодого математика; это мастер, настоящий, калибра раннего Битова» – так отзывается о «Комнате страха» известный своей беспристрастностью Лев Данилкин.

Смущает некоторая случайность анатомических формулировок: почему, допустим, не «чутье молодого поэта, ловкие пальцы брадобрея и ноги пожилого полотера»?… тем более, что образ полотера-литератора имеет прочную киноподоснову. Но, в конце концов, Льву Данилкину простительно – он не культуртрегер.

«Комната страха» – это сборник. Рассказы-нуар и повесть о блокаде. Анонс редакции Елены Шубиной обещает многое: «… традиционно петербургское настроение… Левенталь пытается отыскать суть русского человека… удивительная повесть «Доля ангелов» о блокадном Ленинграде».

Скорее же за чтение! Тем более, настоящий мастер Левенталь многажды подчеркивает свою особую любовь к Ленинграду-Петербургу.

Однако, начало первого же рассказа несколько обескураживает: «26 августа 1856 года… австрийский инженер Вильгельм Бауэр погрузился в подводной лодке собственного изобретения под воду Финского залива» . Понятно, что зауряд-читатель – не знаток истории подводного флота, но настораживает австрийско-сухопутное происхождение Первого Подводника. Лезем в Гугл. Оказывается, изобретатель подводной лодки Вильгельм Бауэр был не «австрийским» инженером, а баварским; в Австро-Венгрии он всего лишь пытался продвинуть свой проект. Такая вольность в обращении с историей Санкт-Петербурга удивляет.

В следующем абзаце удивление возрастает: «У Марии Никитичны 26 августа из действующей армии в родовое поместье вернулся ее сын – тридцатичетырехлетний майор второго драгунского полка Иван. Мария Никитична распорядилась накрыть праздничный стол… Прохор, поплевав на руки и перекрестившись, зарубил трех цыплят и заколол поросенка».