Array Антология - Гендер и язык

Дэвид Кристл пишет: «Интуитивные представления о женственности английского языка… основаны главным образом на несегментных признаках: “жеманный” голос, например, часто приводит к употреблению более широкого диапазона высоты голоса, чем принято (для мужчин), т. е. с эффектами глиссандо между ударными слогами, а также частотным употреблением сложных тонов (например, нисходящий – восходящий, восходящий – нисходящий), употреблением напряженного и сиплого голоса и переключением время от времени на более высокий регистр (фальцет)» (цитируется по: [McConell-Ginet 1978, 550]).

Некоторые исследования между тем подтвердили, что мужчины и женщины по-разному интонируют (например, [Local 1982]), в том смысле, что женщины говорят более динамично. Рут Бренд [Brend 1972] пишет, что мужчины избегают очень высоких тональностей и не дают тону длиться внутри слога. Они избегают также нисходящей тональности в конце фразы и частых скачков тона.

Интонационный рисунок, который употребляют женщины, звучит более эмоционально и выразительно. Он не имеет четкого значения, поскольку, если рассматривать его изолированно от контекста, совершенно не конвенционален. Тем не менее интонационный рисунок применяется в качестве способа контекстуализации [Couper-Kuhlen 1986]. В целом с сильным интонированием ассоциируется эмоциональная экспрессивность.

Итак, мы видим, что в сфере голоса и интонации мужественность и женственность ритуализируются.

Половые различия очень существенны при рождении ребенка (от этого зависит наречение именем) и формируют с самого первого дня интерпретацию его поведения и внешнего облика [Bilden 1991]. Так, плач младенца-мальчика воспринимается взрослыми обоих полов скорее как выражение агрессии. Когда во время многократно цитируемого эксперимента взрослым сказали, что плачет маленькая девочка, они услышали в крике того же ребенка страх [Condry, Condry 1976]. Другой эксперимент показал, что одних и тех же младенцев, если их представляли девочками, испытуемые описывали как нежных, изящных, хрупких и хорошеньких, а если их выдавали за мальчиков, то – как крупных, крепких и сильных [Bilden 1991]. Дети вследствие такой интерпретации их внешности и поведения непроизвольно учатся воспринимать себя девочками или мальчиками. В определенный момент девочки начинают воспринимать себя как робких и «очаровательных» и вести себя соответствующим образом. Аналогичный процесс происходит и с мальчиками.

Усвоение речи представляет собой важный шаг к вхождению в культуру и является ее саморегулируемым элементом. Такие стабильные различия, как половые, функционируют только в том случае, если они принимаются большинством в сходной форме как «естественные», т. е. если они безоговорочно принимаются, сопровождаемые чувством «я правильный / ая». Кахилл [Cahill 1986] провел наблюдения в двух американских начальных школах для того, чтобы выяснить, как в дальнейшем формируется женская и мужская идентичность в американской культуре. Дети охотно играли в «супергероя» и «дочки-матери». Сначала они научились проявлять свои роли внешне. Мы ожидаем от носителей своей культуры согласованности внешнего облика и поведения, и дети сначала учатся этой взаимосвязи. Так, девочки, играя в дочки-матери, надевают украшения. Можно представить себе, что это уже демонстрирует импонирующие детям наблюдения за окружающим миром. Украшение тела играет центральную роль в семиотическом выражении женственности. Кахилл описывает, как для ребенка вначале становится доминантным освобождение от статуса маленького ребенка и как затем в этой связи происходит переход в класс больших девочек / мальчиков («Ты еще ребенок» воспринимается как дискриминация, «Ты уже большой мальчик / большая девочка» – как комплимент). Во время игры дети осознают прежде всего фундаментальную взаимосвязь социальной идентичности и ее демонстрации. Затем они замечают, что не могут произвольно выбирать идентичность. Неоднократно наблюдая за поведением взрослых, они стараются не идентифицировать себя с противоположным полом. В возрасте четырехпяти лет дети, как правило, начинают воспринимать себя в соответствии со своим биологическим полом и овладевают соответствующим стилем поведения.

С пяти лет все более существенным для ребенка становится однополый круг друзей. Дети занимаются деятельностью, которая считается нормальной для мальчиков и девочек. Левер [Lever 1976] обнаружила, что мальчики-пятиклассники активно играют в конкурентные игры, в которых присутствует четкая иерархия, а девочки играют небольшими группами в кооперативные игры. Дети конструируют в общении различные миры в миниатюре, разумеется, соответствующие идеалам общества. Считается, что мальчики должны развивать свои физические качества и сноровку и учиться владеть ситуацией, а девочки – уметь прихорашиваться и косвенно влиять на ситуацию.