Array Антология - Гендер и язык

Анализ речевого поведения матерей и отцов, проведенный Глисоне [Gleasons 1987], показал, что отцы в отличие от матерей намного чаще (в два раза) приказывают, в первую очередь, своим сыновьям. 38 % всех высказываний отцов за семейным столом, адресованных детям, сформулированы в форме приказа. В целом, матери понимали своих детей лучше, поскольку они чаще общались с ними. Они употребляли в общении с ними более богатую лексику. Отцы чаще обращались к своим сыновьям, чем к дочерям, употребляя грубые выражения, такие как «идиот» ( nutcake ).

Оке и Тейлор [Ochs, Taylor 1992] проанализировали разговоры между родителями и детьми во время совместного приема пищи. При этом важным является ритуал, который они назвали «расскажи, что ты сегодня делал(а)» (telling your day ). Часто матери требуют от своих детей рассказать отцу о том, как они провели день. Интересно, что отцы сами практически никогда об этом не спрашивают. После того как дети рассказали, что с ними произошло за прошедший день, отцы нередко оценивают действия и чувства детей. Вся ситуация разговора за столом создает для всех впечатление, что «отец знает лучше» (father knows best), тем самым отцу приписывается роль авторитетного лица. Для матерей конструируется скорее роль посредника между отцом и детьми.

Для формирования у детей стиля общения решающим фактором наряду с родительским домом является прежде всего группа сверстников. Дети овладевают репертуаром стилей, который в дальнейшем может более или менее видоизменяться.

В рамках только социолингвистики нельзя объяснить, почему девочки и мальчики в возрасте от 4 до 14 лет – в период, когда формируется их стиль коммуникации, – общаются практически в однополых группах. Этот феномен, который не изменило даже совместное обучение мальчиков и девочек, до сих пор не имеет убедительного объяснения, однако показывает, что гендер по-прежнему представляет собой центральную категорию идентичности и в детской среде является основным различительным параметром.

Марджори Гудвин [Goodwin 1988; 1990] в своем исследовании речевого поведения темнокожих детей в Филадельфии, за которыми она в течение многих месяцев наблюдала во время их игр на улице, установила, что мальчики и девочки очень часто играют порознь и их повседневное общение между собой существенно различается. Мальчики значительно чаще употребляют неослабленный императив. Девочки, напротив, предпочитали формулировать свои требования в виде следующих конструкций: «Мы могли бы сейчас собрать кольца» или «А не собрать ли нам кольца?». В социальной структуре мальчиков были маленькие «начальники», которые в течение продолжительного времени имели право решающего слова, в группах девочек роль командира не имела значения. Их социальная структура была организована скорее горизонтально по степени близости (лучшая подруга), чем вертикально по статусу.

Гудвин, однако, подчеркивает, что все дети владеют всеми видами речевого поведения. В группах, где было много детей младшего возраста, более старшие девочки (от 7 до 12 лет) говорили также в форме прямого приказа. Младшие должны были их слушаться, и девочки также овладевали моделями речевого поведения, которые влекут за собой подчинение окружающих. Также мальчики в совместных с девочками играх частично подстраиваются под вежливые формы речевого поведения, они употребляют эти формы также при общении с авторитетными лицами. Оба пола владеют всем спектром стилей, однако употребляют их не в равной степени.

Если сравнить работы последних лет, посвященные исследованию речевого поведения девушек и юношей в молодежных группах, то можно обнаружить, что юноши между собой поддерживают ритуалы конфронтации, а девушки – ритуалы дружеского общения и взаимной поддержки [Deppermann, Schmidt 2000а, b; Branner 2001].

Предпринимаются многочисленные попытки категоризации и классификации стилей поведения, которые мы можем интерпретировать в рамках определенной культуры. Стили являются феноменами образа. Стилизация полов протекает также при непосредственном участии языка тела и при помощи оформления внешности [Posch 1999; Eckert 2000]. Обычно мужчины и женщины владеют определенным репертуаром стилей, в том числе речевым. Репертуар стилей членов общества, однако, различается и зависит преимущественно от доступных им сфер деятельности или от деятельности, к которой они были подготовлены в процессе своей социализации. Интеракционистская социолингвистика (например, [Gumperz 1982]) постоянно подчеркивает, что различные коммуникативные ситуации, в том числе ситуации речевого общения, создаются участниками посредством используемого ими коммуникативного стиля. Прежде чем перейти к описанию конкретных явлений, я хочу указать также на то, что стили поведения интерпретируются и оцениваются всегда с точки зрения уже существующих ожиданий. Изложенные ниже результаты исследований феноменов речевого поведения демонстрируют слабую согласованность.