Array Антология - Гендер и язык

Наиболее острое столкновение между женственностью и авторитетностью происходит, когда женщины посвящают себя политике. Характерные черты «настоящего» мужчины и «настоящего» кандидата совпадают, а женщине приходится выбирать между тем, какое впечатление ей производить – сильного лидера или «настоящей» женщины. Если мужчина производит впечатление убедительного, логичного, прямого, властного и влиятельного человека, он тем самым повышает и свою ценность как мужчина. Если же такое впечатление производит женщина, она рискует понизить свою ценность как женщина.

Как показывает Робин Лакофф в своей работе «Язык и место женщины» («Language and Woman’s Place»), язык «нападает» на женщин с двух сторон: что говорят они и что говорят о них. Если бы я написала: «Выступив с речью по поводу своего выдвижения, кандидат упал в обморок», вы бы поняли, что я говорю о женщине. Мужчины не падают в обморок – они теряют сознание. Эти термины имеют совершенно разные коннотации, которые одновременно отражают и воздействуют на наши представления о женщинах и мужчинах. Фраза «упасть в обморок» вызывает в нашем воображении образ хрупкой фигурки, упавшей на руки своего спасителя-мужчины, при этом тыльная сторона ее ладони, по какой-то причине – вероятно, лишь для драматического эффекта – прижата ко лбу. «Потерять сознание» – значит упасть непосредственно на пол.

Статья в «Ньюсуик», опубликованная во время президентской кампании 1984 года, цитирует слова помощника Рейгана, который назвал Ферраро «противной бабой» («а nasty woman»), готовой «выцарапать глаза Рональду Рейгану». Отвлекитесь от злобности самого высказывания и использования его журналом в начале статьи. Применительно к мужчине слово «противный» прозвучит так мягко, что покажется почти безобидным. Кроме того, мужчины не царапаются. Они бьют и врезают кулаком с соответственно более убедительным результатом. Глагол «царапать» и отражает и одновременно усиливает стереотипную метафору: женщины – это котики. Каждый раз, когда кто-нибудь употребляет выражение, ассоциируемое с этой метафорой, оно усиливает этот образ, намекая на «кошачьи» свойства женского характера.

Даже когда статья, казалось, хвалила Ферраро, использовались выражения, пропитанные шовинистическим отношением: ей приписывался «поразительный дар язвительной политической риторики, уколы в адрес Рональда Рейгана по вопросам порядочности и упреки в адрес кампании Рейган – Буш за нежелание провести дебаты между ней и Бушем». Если бы мы поменяли местами субъект и объект, то «уколы» и «упреки» не звучали бы как похвала вербальным способностям Рейгана или любого другого мужчины. (Я воздержусь от замечаний по поводу коннотации слова «язвительный» ( tart) [53], предполагая, что употребление двусмысленности все же было непреднамеренным.)

Майкл Гайс в своей книге «Язык политики» («The Language of Politics») приводит несколько слов, которые использовались для описания Ферраро и подрывали ее авторитет. Так в одном из заголовков статьи ее назвали «храброй» («spunky»), в другом – «злючкой» («feisty»). Как замечает Гайс, эти слова используются по отношению к маленьким живым существам, не имеющим реальной силы: их можно было бы сказать о пекинесе, но не о доге, возможно, о Микки Руни [54], но не о Джоне Уэйне [55]– иначе говоря, о любой женщине «среднего размера», но не о мужчине «среднего размера».

Я уверена, что журналисты, описывавшие Ферраро такими словами, хотели похвалить, а не «утопить» ее. Возможно, они думали, что выбирают остроумные, броские выражения. Но их слова обернулись против нее и превратили кандидата на пост вице-президента в заурядного человека, подчеркивая – пусть даже и непреднамеренно – несоответствие ее имиджа женщины и имиджа политического лидера. Мы думаем, что используем язык, но на самом деле язык использует нас.

Дело не в том, что журналисты, писатели или обычные люди сознательно или даже непреднамеренно проявляют сексизм в использовании языка. Важно то, что гендерные различия «встроены» в язык. Слова, имеющиеся в нашем распоряжении для описания женщин и мужчин, – это разные слова. Но больше всего вредит то, что наши представления и отношения формируются и подкрепляются посредством языка. Просто понимая и употребляя языковые выражения, все мы впитываем и передаем другим различные, асимметричные установки относительно мужчин и женщин.