Анатолий Вассерман - По следам литераторов. Кое-что за Одессу

После перевода Коцебу на должность Варшавского генерал-губернатора должность Новороссийского генерал-губернатора ликвидируется.

Не менее страшно, чем в детстве, перевешиваясь через перила моста, разглядывать старый герб, сейчас рассматривать с моста Деволановский спуск. Разрушенные цехи бывшего радиозавода «Эпсилон», отсутствие твёрдого покрытия и чудовищные ямы на мостовой – готовая декорация для фильмов ужасов. Поэтому быстро сворачиваем, наконец, на улицу Олеши…

Просим прощения, если сравнение наше покажется рискованным, но улица эта чётко ассоциируется с литературным наследием Юрия Карловича: она маленькая, таинственная, сумрачная, однако в самом конце открывается большая перспектива.

Жизнь самого Олеши прекрасно иллюстрируется парадоксальным выражением «В действительности всё не так, как на самом деле»:

В действительности его родным языком был польский, хотя на самом деле он из обедневших белорусских дворян.

В действительности мы говорим о нём, как об одном из самых мощных одесских писателей, хотя на самом деле он родился в Елисаветграде.

В действительности он был женат на Ольге Суок, хотя на самом деле любил её сестру Серафиму.

В действительности он дал героине сказки «Три толстяка» имя по фамилии любимой женщины, хотя на самом деле посвятил сказку Валентине Грюнзайд.

В действительности он написал одну сказку («Три толстяка»), один роман («Зависть»), одну пьесу («Строгий юноша» [498]) и кое-что «по мелочи», хотя на самом деле писал всю жизнь и писал прекрасно, что доказал выход «в обработке» ещё одного свояка Олеши – Виктора Борисовича Шкловского – его дневников в виде книги «Ни дня без строчки» в 1965-м (через пять лет после смерти) и – в существенно дополненном варианте – как «Книги прощания» в 1999-м [499].

В действительности ему приписывается масса печально-ироничных шуток, хотя на самом деле не меньше половины принадлежит Михаилу Аркадьевичу Шейнкману (Михаилу Светлову), заканчивавшему жизнь примерно так же.

Используя принцип «бритвы Оккама», Дмитрий Быков в уже упоминавшемся курсе лекций «Советская литература просто предположил, что Юрий Олеша попал к нам из будущего [500].

Во-первых, торжествующий нынче в социальных сетях сверхкраткий стиль [501]замечательно освоен Олешей в дневниковых записях в то время, когда остальные ещё писали подробно, развёрнуто и в наше стремительное время нечитаемо. « И эти дневники – гениальная литература, потому что состояние, пойманное в них, прежде в литературе не описывалось; потому что за депрессию, описанную в них, заплачено физическим здоровьем; потому что в них угадан жанр будущего – запись в электронном журнале, без последствий для окружающих, да и для себя, пожалуй » [502].

Во-вторых, Олеша прибыл из будущего, потому что в годы его творчества окружающая среда была для него невыносима и его читатель отсутствовал. Все уже упомянутые писатели одесской школы – и блистательный Бабель, и «лучший советский писатель» [503]В. П. Катаев, и брат его с другом Ильфом – никто из них не оспаривал титула гения именно у Олеши. А он, как гению и положено, слабо приспособлен к эволюционированию и « гений, в отличие от таланта, может работать не во всякое время » [504].

В третьих, Олеша видел то будущее, где в конфликте организатора советского производства Андрея Петровича Бабичева и его приживалы Николая Кавалерова (см. роман «Зависть») неожиданно победил именно Кавалеров. И ничего хорошего от победы этого, вроде бы, тонкого человека не вышло.

А ещё (добавим от себя) он подрабатывал сценариями, как будто подсказывая на будущее другому гениальному, но не печатавшемуся писателю – Фридриху Наумовичу Горенштейну – пристойный способ не голодать.

И в шутках своих тоже использовал образ человека из будущего. Приведём пару примеров.

Олеша пришёл за гонораром без паспорта, и кассир, естественно, не хотела выдавать деньги: « Сегодня один Олеша придёт за деньгами, а завтра – другой ». « Не волнуйтесь , – ответил Юрий Карлович. – Второй Олеша придёт лет через четыреста ».

В Одессе он стал звать продавца газет из гостиничного номера на втором этаже. « Откуда Вы выглядываете? » – спросил газетчик, думая, как пройти к покупателю. « Я выглядываю из вечности! » – величественно ответил Олеша. Вот уж действительно: в каждой шутке есть доля шутки.

И ещё штрих к портрету. Первый (учредительный) съезд Союза Советских писателей шёл две недели. Соответственно, было много выступлений. Олеша был в числе ораторов. « Речь артистичного Олеши, произнесенная звучным голосом с ораторскими интонациями, произвела на делегатов съезда огромное впечатление. Пронзительная искренность исповеди не могла не потрясти. Недаром молодой Юрий Любимов, годы спустя ставший известным театральным режиссером, выбрал для чтения во время вступительных экзаменов в театральную студию при МХАТе Втором именно эту речь » [505]. «Факт, не имеющий прецедента» – как сказала бы Серна Михайловна (см. «Золотой телёнок», естественно). Впрочем, в Интернете [506]речь эта есть: можете сами прочитать – с любимовской интонацией либо с собственной. Вместе с тем в речи, кроме стандартно-бодрого финала, есть фантастически пророческие куски – их проще всего объяснить именно тем, что Олеша прибыл из будущего, где уже видел свои последние годы: