Анатолий Вассерман - По следам литераторов. Кое-что за Одессу

Судьба Михая Эминеску очень печальна. Он не закончил гимназию в Черновцах (тогда – административный центр Буковины в составе Австро-Венгрии), был вольнослушателем в Венском университете, слушал лекции в Берлинском университете, при жизни издал один сборник стихов в 1883-м году. Тогда ему было 33 года, но он уже страдал от психического заболевания – и от него умер в психиатрической лечебнице Бухареста 6 лет спустя, прожив 39 лет. Его называют «утренней звездой румынской поэзии», памятники и бюсты ему ставят повсеместно – от Монреаля до Одессы (в одной Молдавии их семь).

В Одессе с бюстом приключилась «неприличная история» – его украли в 1994-м. Вряд ли чтобы украсить дачу [486]– скорее просто польстились на вторсырьё. Нынешний бюст установлен в 2011-м и находится под контролем камер слежения консульства.

От консульства можно пройти пару шагов к дому № 32 по Осипова – в нём жил уже упоминавшийся первый мэр Тель-Авива Дизенгоф. Теперь идём к началу улицы. По дороге обратим ваше внимание на дом по Осипова, № 21 – изящное здание Синагоги портных, построенное в 1893-м году на деньги купца Моисея Карка. Синагога закрыта в 1920-м, но возвращена иудейской общине в 1992-м. Мы уже видели Главную синагогу на углу Ришельевской и Еврейской ( см. главу 5). Эта принадлежит более богатой и более активной хасидской общине: хотя само здание и меньше, «посещаемость» явно выше. С той же стороны два роскошных угловых дома. Рядом с синагогой дом побольше – в сторону Канатной за счёт уклона он и вовсе превращается в шестиэтажный [487]; серый напротив – четырёхэтажный; сложно сказать, какой красивее.

Пару минут постоим у дома № 6. На нём мемориальная доска с профилем ювелира Израиля Хацкелевича Рухомовского. Он, как сказано на доске, изготовил «Золотую тиару скифского царя Сайтаферна». На доске и сама тиара в руках ювелира. Детальный рассказ об этой авантюре отнимет много времени. Поэтому за подробностями отправляем на сайт Баден-Баденского музея Фаберже [488], а здесь изложим историю кратко.

Сам ювелир причастен к ней только как исполнитель – его, выражаясь языком авантюристов братьев Гохман, «разыграли втёмную».

Изготовленную якобы для подарка тиару Гохманы выдали директору Лувра Кемпфену за находку из скифского кургана. Он признал её подлинной. В 1896-м году современных методов датировки ещё не было, а греческий орнамент, сотни деталей, фигур, искусно сделанные мастером на основе изучения массы научных материалов по археологии, предоставленных ювелиру Гохманами [489], говорили о подлинности. Сумма, запрошенная за «чудо греческого ювелирного искусства» – так отозвался о приобретении руководитель отдела античного искусства Эрон де Вильфосс [490]– требовала одобрения партамента (!). Но мошенники получили желаемые 200 000 франков, изобразив спешку и заставив правление музея занять деньги у двух известнейших меценатов Франции.

Однако уже в мае того же года петербургский профессор Александр Николаевич Веселовский заявил, что тиара – подделка. Разбирательство шло семь лет (!), пока в Париж не пригласили самого Рухомовского. С одной стороны, его знаний по археологии вроде бы явно не хватало для изготовления тиары. С другой стороны, за несколько часов он абсолютно точно изготовил фрагмент изделия [491]. Комиссия убедилась в авторстве Рухомовского, он – в зените славы – переехал в Париж, тиара же из Лувра передана в Музей декоративного искусства в Париже. Практически happy end. Более великого изделия Рухомовский не создал, но если снова заговорить на языке братьев Гохман: «Кому мало – прокурор добавит».

Дом № 4 мы упоминали в Книге 1 (стр. 252) в связи с жившим в нём дважды Героем Советского Союза Степаном Елизаровичем Артёменко. А ещё, если верить Интернету [492], в этот дом семья Багрицких переехала из дома почти напротив – № 3 по Осипова, где (по данным этого же сайта) Багрицкий родился. Так это или нет, нам не слишком важно: ведь мы прошли и мимо дома по Базарной, № 40, и мимо дома по Осипова, № 3. С Гомером, чьей родиной назывались семь греческих городов, в любом случае сложнее.

На Еврейской мы не подходим к памятнику Гоцману, а только отсылаем к Книге 1 (стр. 252–253). Мы сразу сворачиваем на Польскую, чтобы пройти по ней два квартала до Бунина (снова улица Бунина – так «работает» прямоугольная сетка улиц нашего центра). В первой половине XIX века на ней было много амбаров с зерном, принадлежавших польской шляхте. Рядом были и их особняки. « Амбары строились в классическом стиле и внешне выглядели красиво. Сложно было представить, что за этими стенами хранится зерно. Даже дома шляхтичей выглядели по сравнению с ними немного невзрачно », – сообщает знаменитый одесский краевед и Почётный гражданин Одессы Олег Иосифович Губарь [493]Потом зернохранилища в центре стали экономически необоснованными. На одной из освободившихся площадок возник Русский театр ( см. главу 2), на Польской – доходные дома.