Владимир Алпатов - Языкознание - От Аристотеля до компьютерной лингвистики

Идея сравнения языков, как уже говорилось, появилась в европейской науке сравнительно поздно. Лишь в XVI–XVII вв., когда уже был накоплен материал по ряду языков, прежде всего европейских, была поставлена задача разграничения общих свойств языка и особенностей конкретных языков (или, выражаясь терминами Хомского, глубинных и поверхностных структур). В «Грамматике Пор-Рояля» была четко сформулирована идея о том, что существует общая логическая структура для всех языков. Однако в конкретных языках она может отражаться по-разному, иногда прямо, а иногда достаточно сложным образом. Каждый язык выражает некоторое мыслительное содержание, в принципе единое для человечества; это содержание должно передаваться везде, но не все свойства конкретных языков соотносятся с этим содержанием. Например, род неодушевленных существительных — свойство чисто «поверхностное», в разных европейских языках род не совпадает. Идеи, высказанные в XVII в., были очень глубокими, но ограниченным был языковой материал, которым тогда владели в Европе. Авторы «Грамматики Пор-Рояля» в основном использовали лишь материал латинского и французского языков, в меньшей степени — древнегреческого, испанского и итальянского. Универсальная логическая система понималась как контаминация систем реальных языков Европы, включая древние. Например, эталонной, «логической» системой падежей признавалась латинская система, поскольку там падежей было больше всего. Во французском же языке признавалось, что родительный падеж выражается предлогом de, винительный — постановкой имени после глагола, звательный — опущением артикля и т.д. С другой стороны, в «логическую» систему включались определенный и неопределенный артикли, хотя как раз в латыни их не было, здесь эталоном считалась французская система, более логичная и «правильная», чем испанская или итальянская. Вопрос же о «логическом» порядке слов вообще не рассматривался, поскольку во всех известных авторам грамматики языках основным или по крайней мере возможным был порядок «подлежащее — сказуемое — дополнение».

В XVII–XVIII вв. еще не поднимался вопрос о систематическом сравнении языков по их свойствам. Его поставили уже в начале XIX в. в Германии братья Август (1767–1845) и Фридрих (1772–1829) Шлегели, а затем упоминавшийся Вильгельм фон Гумбольдт. Они заложили основы лингвистической дисциплины, которую сейчас принято называть типологией. В ней сопоставляются языки вне зависимости от родственных связей, на основании их структурных свойств. Типологи выявляют и общие свойства всех языков, и индивидуальные особенности отдельных языков, но более всего их интересуют промежуточные явления: те или иные черты, которые встречаются не во всех, но во многих языках мира. В типологии языки сопоставляются по различным параметрам, которые могут принимать разные значения, а также по отношениям между этими параметрами.

Основатели типологии обратились к морфологии, которая тогда была самой развитой в Европе областью языкознания. Исходя из посылок, впоследствии отвергнутых наукой (братья Шлегели и Гумбольдт пытались найти в разных языковых типах разные стадии развития человеческого мышления), они выделили некоторые существенные параметры для сопоставления языков. Братья Шлегели разделили языки на флективные, агглютинативные и аморфные (последние были позже переименованы в изолирующие). Гумбольдт добавил еще один класс — инкорпорирующие языки. Эти понятия до сих пор, несмотря ни на что, сохранились в лингвистике.

Флективные, агглютинативные и изолирующие языки образуют некоторую шкалу, где класс агглютинативных языков как бы находится посередине между двумя другими. Каждый из классов обладает некоторой совокупностью признаков, в основном морфологических. Эталонные флективные языки — древние индоевропейские (древнегреческий, латинский, санскрит), близок к этому эталону и русский язык. В этих языках хорошо выделяются слова; каждое слово обычно грамматически оформлено, распадаясь на корень (корни) и аффиксы; значимые части слова тесно срастаются друг с другом и обычно имеют несколько вариантов; обычное явление — выражение одним и тем же аффиксом разных грамматических категорий (скажем, окончания русских прилагательных сразу обозначают род, число и падеж). Эталонные агглютинативные языки — тюркские и монгольские; близки к ним по строю финно-угорские, дравидийские, отчасти корейский и японский. В этих языках слово также состоит из корня (корней) и аффиксов, но связь между ними менее тесна, а их границы очевидны; в связи с этим не столь очевидны границы слов и различия между аффиксами и служебными словами; аффикс обычно обозначает лишь одну грамматическую категорию. В изолирующих же языках (китайский, вьетнамский и др.) слова обычно грамматически не оформлены и имеется тенденция к совпадению корня со словом (в ряде этих языков есть и служебные слова, с трудом отделимые от знаменательных); аффиксы и обязательные грамматические категории отсутствуют, а грамматические отношения передаются порядком слов и служебными словами. Если двигаться от типичных флективных к типичным изолирующим языкам, то всё более четкими становятся границы морфем (в том числе корней) и всё менее четкими — границы слов. Инкорпорирующие языки не стоят в одном ряду с другими классами. К ним относят, например, чукотский язык, некоторые языки индейцев Северной Америки. В этих языках слово часто совпадает с предложением: в глагол включаются элементы, обозначающие подлежащее и дополнения.