Юлия Щербинина: Время библиоскопов. Современность в зеркале книжной культуры

Так, прежде книгу почитали и берегли как святыню, сакральный предмет, икону культуры – сейчас ею распоряжаются как функциональной вещью, или модным атрибутом, или забавной игрушкой, а то и как «отжившим свой век» предметом для вторичной творческой переработки. Причём вовсе неважна основа такого поведения – элитарность или утилитарность – значима сама судьба книги в обществе, перемена её участи в культуре.

Возникает и другой вопрос: а что есть писательство в современном мире? Гражданская миссия, органическая потребность, особая профессия, образ жизни, способ социальной адаптации? Этот вопрос, в свою очередь, наводит на многие другие. Например, должен ли писатель непременно видеть мир как текст или вполне достаточно только овладеть навыком сочинительства? Каковы критерии подлинного творчества и что отличает его от графомании? Почему писатель не брезгует плагиатом, а читатель – книжным пиратством?

Исчерпывающие ответы, пожалуй, невозможны, поскольку «общество тенденций», в отличие от «общества традиций», аморфно, диффузно, эклектично. Всё слилось и смешалось, многое неясно, иное ложно, что-то вообще эфемерно. Но литература при всей её внешней эфемерности – всё же реальный продукт человеческой деятельности и потому позволяет не только вычитывать социальные контексты, но и считывать культурные коды современности.

Правда, это бывает непросто. Иногда приходится проводить многочисленные параллели с прошлым – например, при описании новейших книгоиздательских форматов или современных «творческих переделок» книг. Порой невозможно обойтись без пояснительных метафор – скажем, в разговоре о писательских техниках или книжных фобиях. (И здесь волей-неволей возникает критикуемый нами же стиль письма литературных критиков.) Подчас необходимо развенчивать устойчивые стереотипы и взламывать защитные механизмы, выработанные литературным сообществом, – например, при обсуждении оскорбительной критики или книжного пиратства.

При этом везде, в каждом из названных случаев, хорошо работают изображения – живопись, гравюры, карикатуры. Особенно произведения мастеров далёкого прошлого, которые замечательно контрастируют и, одновременно, гармонируют с современностью. Переносом таких изображений в современный контекст достигается иронический эффект, обнажается какой-либо парадокс, возникает культурный «перевертыш». Поэтому большинство иллюстраций намеренно не поясняются, оставляя читателя в недоумении: «К чему здесь эта картинка?» Если читатель – библиоскоп. Отсутствие комментария – насмешка над библиоскопией.

Возникает и другой вопрос: насколько сама по себе информативна сегодняшняя «окололитературная» среда? Способна ли она фиксировать приметы времени и работать на понимание современного мироустройства? Индийский классик Премчанд назвал литературу «волшебной палочкой, которая позволяет нам увидеть душу вселенной в животных, камнях и деревьях». Но это было сказано о тысячелетиями создававшейся Большой Литературе, фактически ровеснице человечества.

В культуре «общества тенденций», утратившей былое величие Канона, природную сообразность и подлинность творческих форм, априори невозможна великая литература. Возможны разве что выдающиеся произведения, отдельные и немногочисленные. Сегодня литература способна дать нам не объёмный слепок, а лишь плоский отпечаток современности. И не стоит ожидать, а тем более требовать от неё большего.

Ещё очень важно, кто именно «производит» и «потребляет» Литературу и Книгу как её материальное воплощение. Современность явила киберкантропа – индивида с целой обоймой гаджетов, но нравами и повадками дикаря. Киберкантроп протеичен и многолик – им может быть едва ли не кто угодно: развесёлый «падонок», желающий «убица апстену»; эксцентричный оригинал, украшающий себя железками и сочиняющий стимпанк-романы; заурядный «сетевой хомячок», любитель виртуальных дискуссий по любым темам; респектабельный обладатель шестого айфона и новейшего браузера, а по совместительству – завзятый тролль и автор безграмотных постов в соцсетях…

Киберкантропу нужно не столько новое, сколько иное. Отличное от сложившейся традиции, от установленной нормы, от принятого порядка. Его желания, стремления, потребности подчиняются постоянно меняющимся «трендам» и прихотям моды. Библиокафе, книголечение, дети-писатели, ворд-арт, эпатажные заглавия, типографские выкрутасы – всё это существовало и раньше, но теперь обрело другую значимость, иные смыслы, вписалось в современную систему координат.