Михаил Шишкин - Буква на снегу [litres]

Это брат жены Леона, Алекс Понизовский, преподавал Джойсу русский язык и был недолгое время женихом Лючии. Алекс был другом Владимира Набокова, они учились вместе в Кембридже. Леон познакомил Джойса с Набоковым, водил его на набоковскую лекцию о Пушкине. Русский писатель тоже часто приходил на rue Casimir-Périer , жена Леона, переводчица, помогала ему в создании его первого английского романа “Подлинная жизнь Себастьяна Найта” ( The Real Life of Sebastian Knight ). Они работали за тем же столом, за которым Леон сидел с Джойсом.

На экземпляре “Поминок по Финнегану” автор написал: “Тому самому евразийскому рыцарю, Полю Леону, с тысячью и одной благодарностью от того самого многострадального писателя Джеймса Джойса. Париж, 4 мая 1939 года”.

Когда книга вышла, на нее не обратили внимания, потому что началась война. Джойс грустно шутил: “Надо, чтобы они оставили в покое Польшу и занялись «Поминками по Финнегану»”. Человечество на земле, чтобы читать или убивать?

В Сен-Жеране Джойс и Леон проводят летние дни 1940 года, вычитывая опечатки в “Поминках по Финнегану”, но в мире, в котором идет война, сама книга кажется опечаткой.

В “Улиссе” Стивен говорит то, что чувствовал сам автор: “История – кошмар, от которого я пытаюсь проснуться”. В “Поминках по Финнегану” он расправился с историей, упразднил ее. Теперь история расправилась с его книгой, свела на нет. Вокруг мировая война, кошмар, от которого невозможно проснуться.

Джойс молчит целыми днями. Один раз он вдруг скажет: “Мне кажется, что самое гениальное произведение в мировой литературе – это рассказ Льва Толстого «Много ли земли человеку нужно?»”

Сын рядом, но никуда не исчезла опасность, что его заберут в армию французы или арестуют немцы. Семилетнему внуку сложно объяснить, почему они сидят в этой деревне, а его мама уехала от него в Америку. Нора ходит с трудом из-за артрита. У него самого не прекращаются боли в животе, мучительные приступы сваливают в постель. Он попрежнему лечит себя алкоголем. Неизвестно, что с оставленной в Париже квартирой, там все вещи, книги, архив. Они с Норой ругаются от безысходности и молчат целыми днями. Денег нет. Переводы из Англии прекратились – из-за оккупации все связи с заграницей прервались.

Двадцать парижских лет они жили на деньги Харриет Уивер ( Harriet Weaver ), богатой лондонской меценатки. Она была восторженной поклонницей автора “Улисса”. Ее щедрая поддержка позволяла им останавливаться в роскошных отелях, ходить в дорогие рестораны, путешествовать первым классом. По мере публикаций отрывков из work in progress восторг ее исчезал и сменялся недоумением. “Поминки по Финнегану” она не приняла, и с роскошной жизнью было покончено. К концу тридцатых она стала финансировать Коммунистическую партию Великобритании ( Communist Party of Great Britain ) и сама стала ее членом. Семью Джойса она продолжала поддерживать лишь из чувства долга или из жалости.

В сентябре Леон уезжает в оккупированный Париж. Он едет спасать архив своего друга. Часть документов, книг, писем и рукописей в чемоданах и коробках он спрячет у друзей, другую часть передаст ирландскому консулу. Ирландия была нейтральной страной. С началом мировой войны ирландское правительство провело опрос населения: 78,2 % населения выступали за нейтралитет, 11,6 % – за войну на стороне Британии и 10,2 % – за войну против Британии. Ирландская республиканская армия при поддержке нацистской Германии вела террористическую борьбу на территории Англии.

В августе 1941 года гестапо арестует Леона в его парижской квартире. Он погибнет в Освенциме.

Джойсы всё еще в Оверни. Идет осень 1940-го, его последняя осень.

Мария Жола, в пансионате у которой живет Стивен, закрывает свою школу, ей удается уехать в Америку. В Сен-Жеране их больше ничто не держит. Джойс пишет знакомым в Цюрих, они зовут его к себе. Переезд в Швейцарию кажется проверенным спасением от войн.

Еще несколько месяцев назад он спокойно ездил с семьей в Швейцарию, теперь границы закрыты. Получит ли он разрешение на въезд? У Джорджо призывной возраст, его могут задержать на границе. Неясно, пропустят ли швейцарские власти Лючию.

Начинается бумажная война с инстанциями. Он пишет в швейцарское представительство в Виши просьбу о разрешении на переезд для всей семьи, обращается в Швейцарии с письмами о помощи ко всем, кого знает. Знакомые рекомендуют ему адвоката в Женеве, который мог бы помочь с въездными визами. Лючия получает разрешение от оккупационных германских властей на выезд, но нет денег оплатить счет за пребывание в клинике.