Екатерина Ляпушкина - Введение в литературную герменевтику. Теория и практика

Суть такого «хранения» (=«открывания-закрывания») Хайдеггер объясняет следующим образом. Функцию слова можно описать двояко – через «сущее» (слово языка предъявляет сущее) и через «бытие» (слово языка осуществляет собою открытость бытия). Но оба эти описания характеризуют единый процесс, потому что «явить сущее» и «осуществить открытость бытия» – это одно и то же. Сама возможность определить слово через сущее и через бытие свидетельствует о том, что в слове бытие и сущее предстают в нерасторжимом единстве, которое, впрочем, отнюдь не означает их слияния или же превращения одного в другое, – это именно единство, но не смешение. В работе «Из диалога о языке» (1954) Хайдеггер называет это единство «двусложностью» бытия и сущего. Слово сосредоточивает в себе эту двусложность. Оно не есть некий вектор от бытия к сущему, не есть однонаправленное движение от первого ко второму. Но оно есть напряжение встречи, взаимной принадлежности друг другу бытия и сущего.

Сказать (по Хайдеггеру, «с-казать») значит сделать сказанное присутствующим. Но присутствующее может стать таковым только благодаря присутствию , которое заранее, то есть еще до всякого присутствующего, уже есть , но может обнаружить себя только в присутствующем, то есть присутствие – это сама возможность стать присутствующим. В этом сопряжении присутствия и присутствующего и обнаруживает себя та двусложность, которую несет в себе слово.

Являя сущее, слово не упраздняет бытие, но оставляет его в тени, позволяющей различить свет, в котором явствует сущее. Таким образом, слово, осуществляя открытость бытия, тем самым и укрывает бытие, – одновременно. Вот почему бытие, то есть открытость, присутствие, не может быть исчерпано языком – оно всегда есть в языке и каждый раз вновь дает о себе знать путем явления сущего (как тайное дает о себе знать через явное – принцип, на котором основана всякая структура многосмысленности, когда за очевидным кроется нечто большее, чем очевидность; это принцип, который, собственно, и определяет потребность в герменевтической дисциплине – в данном случае неважно, носит ли она методологический или онтологический характер; это потребность проникнуть в скрытые смыслы через явные). Неисчерпаемостью бытия объясняет Хайдеггер и невозможность свести смысл мира к некой конечной формуле, конечному знанию (вариант научной истины). Смысл мира есть всегда становящийся смысл: он свершается всякий раз, когда бытие сказывается через язык и являет свою открытость в сущем. Бытие, таким образом, не может «кончиться», как не может «кончиться» язык. Строго говоря, через рассмотрение сущности языка Хайдеггер приходит к мысли, чрезвычайно близкой тому выводу, к которому в свое время через теорию интенциональности пришел и Гуссерль, – выводу о невозможности до конца тематизировать весь смысловой горизонт предмета.

Очевидно, что рассмотренный в свете концепции «открывания-сокрывания» язык не мог трактоваться Хайдеггером как знаковая система; теория знака для Хайдеггера абсолютно неприемлема: с точки зрения философа, она есть плод метафизического взгляда на язык. Слово языка, говорит Хайдеггер, это ни в коем случае не знак; слово языка – это намек , а именно намек на то, что сокрыто в открытом, то есть намек сущего на бытие. Из такого определения слова естественно следует, что путь к истине бытия намеч ается в языке.

Язык дает о себе знать в речи, которая, в свою очередь, реализуется через говорящего, то есть через человека (вспомним хайдеггеровское положение о том, что язык говорит людьми). Возможность же такой реализации (то есть реализации речи через человека) обеспечена тем, что сосредоточенной в языке двусложности бытия и сущего соответствует сама структура человека, то есть эта двусложность обнаруживает себя и в человеке: ведь именно человек есть такое сущее, которое понимает собственное бытие. Таким образом, человек оказывается захвачен двусложностью бытия и сущего, он соответствует (по Хайдеггеру, «ответствует») ей, то есть отвечает на нее, отвечает ее требованию; отвечает тем, что является носителем вести о ней – не может не быть им, так как в противном случае не может состояться как человек, то есть как понимающее свое бытие сущее. Не случайно Хайдеггер говорит о том, что человек находится в герменевтическом отношении к двусложности бытия и сущего, поясняя при этом, что под герменевтическим отношением он понимает хранение и несение вести об этой двусложности.