Коллектив авторов - Испытание реализмом [Материалы научно-теоретической конференции «Творчество Юрия Полякова - традиция и новаторство» (к 60-летию писателя)]

Приемы ироническо-сатирического изображения ситуативных симулякров дополняются и поясняются выбором фамилий персонажей. Уже в фамилии основного героя − Свирельников − видно амбивалентное отношение к нему автора. С одной стороны, как уже говорилось, Михаил Дмитриевич наделен целым рядом добрых (нежных) качеств, присущих этому музыкальному инструменту, с другой – есть в свирели нечто легкомысленное, легковесное. Его бывший друг Вова (Вовико) Веселкин с точностью до наоборот пародирует (что, возможно, даже не осознано автором) пришвинского идеального героя. «Люди похожи на грибы», – замечает автор в 43-й главе. Расположение грибов напоминает Свирельникову расстановку людей в его истории. Более того, Поляков наделяет многих второстепенных персонажей грибными фамилиями, что позволяет говорить о вполне набоковском приеме игры автора с читателем: Волну-хин, Волванец (от волнушка), Жолтиков, Чагин, Моховиковский, Машрум (от англ. mushroom), Маслюк, Негниючников и т.д. Многие из них иллюстрируют мысли героя: «До чего странен и страшен человек»; «Поганок в лесу больше, чем хороших. Конец людей».

Впрочем, дважды иронические биографии второстепенных персонажей приобретают трагедийно-зловещий характер. Речь идет о Вахе Кордоеве, превратившемся из юнната советской эпохи в бандита времени чеченской войны и бесславно, бесцельно на ней погибшем, и о брате Свирельникова Федьке. Талантливый лингвист, Федька не выдержал искушения бизнесом, был обманут, увлекся митингами, на которых «до полного самозабвения с тоталитарным режимом боролся». С уходом жены к немцу стал «читать патриотические газеты, разные умные книжки, в основном о геополитике и конспирологии», часто входил в «протестные запои», пока не стал классическим алкоголиком.

Ю. Поляков мастерски воссоздает речь своих сатирических персонажей. Это и Света – новая пассия Свирельникова, запас слов и знаний которой мало отличается от словаря Эллочкилюдоедки, и Вовико с его постоянным «без всяких яких». Но наибольшим воплощением пошлости стал постоянно вспоминаемый «кондовый замполит» Агариков с его афоризмами:

«Ложь украшает любовь», «Совсем мозги допил», «Актерский талант – это емкая глупость», «Женщина – человек бессознательный: за оргазм родину продаст» и т.п.

Наконец, очевидной принадлежностью «Грибного царя» к явлениям современной прозы является пародия на детектив. Весь роман Свирельников и сыщик Алипанов ищут заказчика и киллера. Высказываются самые невероятные версии, последовательно опровергающиеся, и выявленная наконец истина оказывается примитивно простой.

Весь предыдущий материал призван был показать, что постоянно декларируемое Ю. Поляковым неприятие современных постмодернистских приемов повествования не мешает ему использовать найденные ими художественные средства.

Тем не менее, как не раз писала исследовательница зарубежной литературы и крупный теоретик литературного творчества Т.Л. Мотылева, приемы не характеризуют художественный метод писателя. Основополагающим признаком метода является его философская направленность. И тут у Ю. Полякова и постмодернистов совершенно разные платформы. Если мэтры постмодернизма стремятся доказать релятивность бытия, не ставя перед собой ценностную (или, говоря языком эстетики, аксиологическую) задачу, то использование тех же самых приемов автором «Грибного царя» преследует цель показать в преувеличенно заостренной форме ненормальность сегодняшней ситуации, говорит об ответственности человека за состояние мира.

В романе «Грибной царь», как и в других книгах Ю. Полякова, утверждается от обратного мораль и истинная ценность жизни, присутствует нравственный идеал. По сути, речь идет о реализме, а добавлять к нему определение «гротескный» или «новый» – вопрос филологической терминологии.

Ю.М. Поляков:

Спасибо за очень точный и тщательный анализ. Я бы хотел прояснить один момент. Дело в том, что в романе практически все, за малым исключением, герои имеют грибные фамилии. Свирельников, например. Конечно, сразу приходит на ум свирель, но еще свирельником называют чагу, нарост на березе. Веселкин – от гриба веселки, имеющего фаллическую форму, что веселило грибников, особенно дам. Кстати говоря, критики этой «грибной тонкости» не заметили, а вот читатели в письмах заметили. У меня и три президента, которые фигурируют в романе, тоже первоначально имели грибные фамилии: Горбачев − Грибачев, Ельцин − Подъеломников. А Путин был Паутинниковым. Мой редактор прочитал роман в рукописи и сказал: «А ты не такой смелый человек, как я думала. Президентов-то побоялся своими фамилиями назвать». На что я ответил: «Я ничего не боюсь». И вернул им реальные фамилии. Зря, потому что словесная мистификация должна быть последовательной. Но теперь уже ничего не поделаешь.