Андрей Бабиков - Прочтение Набокова. Изыскания и материалы

Набоков В. Второе добавление к «Дару». С. 108.

Там же. С. 107.

В рукописи «Второго приложения» Пушкин оказывается связующим звеном между энтомологией и литературой в довольно неожиданном преломлении. На пятой странице вверху нам удалось разобрать нереализованную пометку Набокова: «NB найти пушкинскую рецензию на C[h]arl. Nodier». Речь идет о французском писателе, блестящем стилисте, филологе и ученом Шарле Нодье (1780–1844). Долгое время (с легкой руки Лернера) считалось, что Пушкину принадлежит напечатанная в 1830 г. в «Литературной газете» Дельвига неподписанная рецензия на роман Нодье «История о Богемском короле и о семи его замках». Задумавшись о значении этой пометки для «Второго приложения» и для «Дара» в целом, я пришел к выводу, что она не могла быть ограничена лишь пушкинскими мотивами романа. Действительно, Нодье, как известно, был не только выдающимся писателем, но и значительным энтомологом, автором «Рассуждения о назначении усиков у насекомых и об их органе слуха» (1798) и «Энтомологической библиографии» (1801). Упоминание «пушкинской рецензии» показывает, что Набокову было важно связать писателя-энтомолога с именем Пушкина и подчеркнуть, что Нодье был в одно и то же время прекрасным ученым и замечательным писателем , что следует из текста второй части рецензии (которую Томашевский атрибутировал как принадлежащую О. М. Сомову), написанной в форме диалога: «<���…> зачем он [Нодье] так часто приискивал по сотням эпитетов к одному слову <���…> Зачем он наполнил сряду девять страниц именами насекомых, как, напр., phalenes, noctues, bombyces, pyrales, zygenes [следует еще полдюжины названий бабочек, молей и других крылатых насекомых] и пр. и пр.». В конце концов собеседники, ломающие головы над загадками романа Нодье (в котором одно из имен рассказчика – Теодор ), приходят к следующему:

«– Нам трудно будет согласиться.

– И мне так кажется. Со всем тем, мы согласны уже в одном.

– В чем же?

– В необыкновенном таланте автора» (Цит. по: Лернер Н. О. Из литературного наследия Пушкина. Новооткрытая статья // Русская старина. 1913. Т. 156. № 12. С. 540, 542).

Набоков. В. Письма к Вере. С. 401–402.

Dear Bunny, Dear Volodya: The Nabokov—Wilson Letters. P. 50–51. Каламбур с именем Юзефа Теодора Конрада Корженевского, родившегося в Российской империи поляка, ставшего известным английским писателем Джозефом Конрадом. Впоследствии Набоков не терпел сравнения с ним, подчеркивая, что в отличие от Конрада, писавшего только по-английски, он стал известен в равной мере и как русский и как англоязычный автор.

«Как редко теперь пишу по-русски…». С. 129. Не противоречит нашей гипотезе и техническая сторона работы Набокова в это время: Бойд указывает, что роман «Под знаком незаконнорожденных», начатый в 1942 г., Набоков писал тем же старым способом, последовательно, чернилами на отдельных листах бумаги или в тетрадях, и лишь значительно позднее перешел на библиотечные карточки и карандаш (см.: Boyd B. Manuscripts // The Garland Companion to Vladimir Nabokov. P. 342).

«Наш журнал „осуществился“: иными словами, обеспечена одна книга, и так бедно, что о редакторских жалованьях нет и речи. Но сотрудникам мы будем платить <���…> Помните Ваше обещание. Но мы вчера подписали соглашение с типографией, которая требует немедленной сдачи беллетристики. Самый последний срок, поставленный ею для первого отдела: 1 ноября, а для второго – 10 ноября. Я знаю, что у Вас материал готов. Очень просим послать его нам до конца месяца. Правда?» (Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Letters to M. A. Aldanov).

Как заметил Стивен Блэквелл, «Дар» представляет собой роман о становлении писателя, о его литературной жизни (так называемый Künstlerroman), и все главные события в нем, прошлое и настоящее, основные темы так или иначе связаны с созданием или подготовкой к созданию героем своих произведений, изменением его творческой личности ( Blackwell S. H. Zina’s Paradox. The Figured Reader in Nabokov’s Gift. New York et al.: Peter Lang, 2000. P. 38). Вторая часть романа неукоснительно соблюдает этот же принцип: как и в первой части, в ней раскрывается процесс сочинения стихотворений, происходят встречи с другими писателями, а жизненные обстоятельства героя преломляются в призме его искусства.

Набоков В. Полное собрание рассказов. С. 710.

Прототипом Кострицкого мог быть кембриджский приятель Набокова и кузен его невесты Светланы Зиверт (Набоков был помолвлен с ней в 1922 г.) Михаил Калашников, с которым Набоков видался в Париже в 1936–1937-х гг. и которого позднее в письме к Уилсону назвал «типичным русским фашистом», «черносотенцем и дураком» (письмо от 25 января 1947 г.); вместе с тем этот персонаж представляет собой, очевидно, собирательный образ русского эмигранта профашистского толка, каким был, к примеру, редактор нацистской газеты «Новое слово» В. Деспотули, презрительно отзывавшийся о Набокове, или А. Гарф, отчитавший Набокова в своей рецензии на «Дар» за «антигерманскую пропаганду» и назвавший «„случай Сирина“ наиболее типичным и неприглядным», а литературные круги Парижа – «зловонным болотом» ( Гарф А. Литературные пеленки // Новое слово (Берлин). 20 марта. 1938).