Александра Баркова - Русская литература от олдового Нестора до нестарых Олди. Часть 1. Древнерусская и XVIII век

Карамзин представлялся историографом, и случались курьезы, когда слуги сообщали господам, что пришел «истории граф Карамзин». Что ж, любой приличный граф истории сначала собирает дань со своих владений, то бишь он раскапывает фактографию. Ипатьевская летопись – одна из главнейших русских летописей, найдена Карамзиным. Троицкая летопись – сгорела в пожаре 1812 года, но сначала ее Карамзин нашел и использовал. Судебник Ивана Грозного – нашел Карамзин. «Путешествие игумена Даниила» – Карамзин. Всего он использует около сорока летописей. Предыдущий историк Щербатов – двадцать одну. Почувствуйте разницу. Это была гигантская работа по поиску текстов. Еще из курьезов: кто-то из авторов хотел заняться тоже написанием исторического труда, так ему ответили: зачем? историей занимается Карамзин. Тогда этот автор стал писать учебный курс. Вот учебник по истории писать можно, а государственную историографию делает Карамзин. Как я уже сказала, он работал на жалованье, жалованье было небольшое, в семье были проблемы, денег в общем не хватало, но всё-таки как-то жить было можно.

Ну что, давайте почитаем. Николай Михайлович пишет в предисловии: « История в некотором смысле есть священная книга народов: главная, необходимая; зерцало их бытия и деятельности; скрижаль откровений и правил; завет предков к потомству; дополнение, изъяснение настоящего и пример будущего ». Вот то, что история есть изъяснение настоящего… я это как в первый раз прочла, так мне стало проще смотреть на все происходящие сейчас политические события. Посмотришь на них в исторической парадигме и – собственно, а что нового? « Простой гражданин , – продолжает эту мысль Карамзин, – должен читать Историю. Она мирит его с несовершенством видимого порядка вещей как с обыкновенным явлением во всех веках; утешает в государственных бедствиях, свидетельствуя, что и прежде бывали подобные, бывали еще ужаснейшие и Государство не разрушалось ».

А дальше Карамзин устраивает свою очередную революцию, а именно: « Имя Русское имеет для нас особенную прелесть: сердце мое еще сильнее бьется за Пожарского, нежели за Фемистокла или Сципиона ». Вы суть сей революции не понимаете, потому что про Пожарского знаете хотя бы в объеме памятника на Красной площади и что-то о нем говорили к светлому празднику 4 ноября, а вот кто такой Сципион, вы без Википедии вряд ли помните. Поэтому вы не осознаёте всю революционность этой фразы, но, учитывая процитированное мной высказывание Федора Толстого, « оказывается, у меня есть Отечество », вы понимаете, что во времена Карамзина абсолютно любой человек, получивший хотя бы тройку по истории в гимназии, знал прекрасно, кто такой Сципион, не говоря уж о Фемистокле, а вот с Пожарским было несколько похуже. У нас сейчас с патриотизмом всё в порядке, но надо понимать, что осознание отечественной истории обычным читающим человеком – это сделал Карамзин. Он действительно совершил переворот в русском сознании. Кстати, слово «переворот» в значении «революция» придумал тоже Николай свет-Михайлович. Без него у нас всё было бы по-другому! И да, буквы «Ё» тоже не было бы в алфавите.

Идем дальше. Русские должны знать свою историю: « Следуя правилу государственной нравственности, которая ставит уважение к предкам в достоинство гражданину образованному ». А вот такого вы никогда не слышали. Вы привыкли, что знать историю – это эрудиция, интеллект, максимум патриотизм. А Карамзин пишет, что это – нравственность. И насколько же он прав! А дальше он дает следующую фразу: « Где нет любви, нет и души ». Я вам в прошлый раз, цитируя Пушкина о Радищеве (а Пушкин – это один из младокарамзинистов, не забывайте об этом), приводила фразу « Нет истины, где нет любви ». Как видите, Карамзин сформулировал это немножко раньше. Итак, о чем бы ты не говорил, обо всём об этом надо говорить с любовью. Я покажу вам на примерах, как это делает Николай Михайлович, а он будет говорить о многих и многих негативных вещах. Но с любовью.

Еще из предисловия: « Мы любим Отечество, желая ему благоденствия еще более, нежели славы ». Непростой тезис. Весьма своеобразный патриотизм у Карамзина. Вот вам еще из непростых цитат: « Храбрость всегда знаменитое свойство народное, может ли в людях полудиких основываться на одном славолюбии, сродном только человеку образованному? » Вопрос! « Скажем смело, что она была в мире злодейством прежде, нежели обратилась в добродетель….Славяне, ободренные воинскими успехами, чрез некоторое время долженствовали открыть в себе гордость народную, благородный источник дел славных ».