Александра Кудрявцева (Коробова): Духовные стихи как жанр фольклора

К непонятным и непонятым явлениям православной веры в первую очередь относится понятие Пресвятой Троицы, которое практически не фигурирует в стихах (кроме единичных «книжных» текстов или текстов, где Троица воспринимается как не как триединый Бог, но как имя-эпитет или имя-название «К святой Троице, Богородице»). Думается, что подобное незнание самых основ веры связано с тем, что истины веры познавались «на практике» – традицией, примером, образом жизни и подкреплялись храмовой культурой – богослужением (молитвословиями и проповедью) и иконографией.

Христос духовных стихов – суровый и карающий Судия, стихи не знают милующего Господа. Богородица, которая и в стихах называется Матушкой, Заступницей, Пречистой Голубицей скорее будет неколебимо взирать на муки грешных, чем станет молить о них Сына Божия. Нераскаянному греху в духовных стихах не поспешествует покаяние, и грешник в стихе, всегда раскаивается запоздало, и потому не бывает прощен. Думается, что такое мировосприятие в духовных стихах происходит не от недомыслия, а от смещения акцента веры в сторону конца, иначе говоря, Страшного Суда, который в стихах уже как бы свершился. В зачине одного очень интересного типа духовных стихов о Страшном Суде содержится призыв взойти на Сионскую гору и посмотреть «чем земля изукрашена», увидеть конечные судьбы мира – шествие людей на Суд, огненную реку…

(Стих записан в 1979 и 1996 году) в Харьковской обл., Балаклейском районе, с. Завгороднем от коллектива исполнителей; архив автора)

Пожалуй, основной смысл духовных стихов о Страшном Суде не предостережение о конце света (и по православной вере и по ее «особенной трактовке» в духовных стихах неизбежно грядущий конец света – реальность), а зримое указание того, что ожидает грешников и яркая картина ненужности запоздалого покаяния. И здесь говорить о какой-то «особой» народной вере не приходится.

Особенность веры в духовных стихах – это избирательность осмысляемых христианских (нередко апокрифических) сюжетов, и их достаточно вольная трактовка 8 8 О чем лучше говорить в отдельных беседах-статьях, посвященных различным стихам. . Так, в классических духовных стихах практически не рассказывается о земной жизни Спасителя, известной по Евангелию (с другой стороны, действительно, зачем петь о том, о чем и так достоверно сказано в Евангелии), но говорится о людях – праведниках и грешниках, через которых и раскрываются истины веры, и начале и конце мироздания – явлениях не до конца открытых в Священном Писании и потому «требующих» пояснения новообращенному сознанию.

Отдельный вопрос, о каких святых поют духовные стихи. Обо всех. Не поименно, конечно, но здесь будут и аскеты-терпеливцы-подвижники (Алексей-человек Божий и царевич Иосаф, ушедший в пустыню), и мученики (Егорий Храбрый, младенец Кирик и мать его Улита, великомученица Варвара) и защитники-спасители-чудотворцы (Никола Угодник, Федор Тирон и, опять же, Егорий Храбрый). Хотя в подобных житийных стихах бывают и сказочные повороты сюжета, на первый план тем, тем не менее, выходит чудо, возможное по вере. Это стойкое перенесение мучений (Кирик и Улита) или даже невредимость после нестерпимых мук (Егорий), это укрощение злых сил словом Божиим – Евангелием (Федор Тирон и Егорий Храбрый).

В то же время, говоря о православии (народном православии, дуализме, особенностях народной религиозности и т.д.) по духовным стихам в целом, всякий анализирующий неизбежно делает очень значительное обобщение, а говоря точнее, попущение, «натяжку». Ведь, строго говоря, духовные стихи нельзя назвать единым жанром, таким, как былины, сказки или лирические песни. В них нет ни мировоззренческого единства (духовные стихи о Голубиной книге значительно менее каноничны – если не сказать, неканоничны вовсе, нежели стихи об Алексее человеке Божием или Страшном Суде), ни поэтического, литературного (есть стихи-плачи, стихи-причитания, как некоторые варианты стиха об Адаме; есть стихи-песни, как, например, стих о грешной душе; есть стихи-былины – Егорий и змей…) … Тексты духовных стихов слагались в разное время, причем сам текст зачастую был «моложе» чем сюжет, его породивший. Кроме того, запись духовных стихов велась не так широко, как запись сказок, былин или песен, в научный же оборот введено и того меньшее количество текстов. И размышление о тех или иных стихах, как правило, ведется на основании очень небольшого количества вариантов – 10 или даже 3 (это не относится к стихам типа «Голубиная книга», «Егорий Храбрый», «Алексей, человек Божий» и некоторым другим), что в фольклористике по отношению к прочим жанрам допускается редко.