Геннадий Прашкевич - Перечитывая Уэллса

Мало есть в мировой литературе страниц, столь мощно подчеркивающих всю условность нашей морали, всю ненадежность наших психологических тормозов. В начале шестидесятых прошлого (увы, уже прошлого) века я сам не раз наблюдал на Курилах за чудесными девушками, прибывающими на путину из Питера, Москвы, Рязани. Поначалу все они цитировали Блока и Асадова, но уже через месяц переходили на откровенный и грубый всем понятный мат.

А глашатая Закона там не было.

Это я к тому, что вкус крови ничем перебить нельзя. Вкус крови, вкус жизни нарушает хрупкое равновесие, установленное на острове. Несмотря на уговоры и силу, примененные Прендиком и Монтгомери, несмотря на увещания глашатая Закона, зверолюди однажды возвращаются к темным диким инстинктам.

«Монтгомери лежал на спине, а сверху на него навалилось косматое чудовище. Оно было мертво, но все еще сжимало горло Монтгомери кривыми когтями. Рядом ничком лежал Млинг. Шея прокушена, в руке зажато горлышко разбитой бутылки из-под коньяка…»

Волей Всевышнего вернувшись в Лондон, мистер Прендик долго не может отойти от увиденного. Он никак не может убедить себя в том, что мужчины и женщины, мимо которых он ежедневно проходит по улицам, не являются зверьми в человеческом облике. Ну да, все они напоминают людей, все они ласково улыбаются, но стоит пахнуть запаху крови, как в одну минуту, в одну секунду все они превратятся в злобных тварей, забывших про любой Закон.

И тогда – Дом страдания.

В 1896 году Уэллс выпустил реалистический роман «Колеса фортуны».

Он начал писать его сразу после «Машины времени», но закончил после «Острова доктора Моро». Колеса в названии романа вполне объяснимы: это колеса велосипеда – машины модной в те времена. Правда, в отличие от Путешественника по Времени и мистера Эдуарда Прендика, людей образованных, мистер Хупдрайвер – всего лишь помощник торговца мануфактурными товарами на сезонной ярмарке.

Бедность и невежество все еще дышали в затылок Уэллса.

Что ж, лучший способ избавиться от всяких комплексов – написать книгу.

Мистер Хупдрайвер отправляется в отпуск. Ему не везет. По дороге он нечаянно сбивает Юную Леди в Сером, которая, как и он, путешествует на велосипеде. Точнее, не путешествует, а собралась сбежать из дома с одним подозрительным молодым человеком по имени Бичемел. Этот Бичемел сразу и откровенно не понравился мистеру Хупдрайверу. И не зря, не зря! Юная Леди в Сером явно в опасности! Осознав это, мистер Хупдрайвер незамедлительно предлагает свою помощь Юной Леди в Сером, он даже превозмогает свою провинциальную стеснительность. На дорогах Кента и Сассекса мистер Хупдрайвер чувствует себя вполне надежно, но вот общение с прекрасной Юной Леди в Сером для него, конечно, затруднительно. Как с нею говорить? О чем с нею говорить? Ведь он, повторимся, всего лишь помощник торговца. Таких, как он, в Англии десятки тысяч. Если зайти, к примеру, во Дворец Тканей в Путни и повернуть направо, туда, где штуки белого полотна и кипы одеял вздымаются до самых латунных прутьев под потолком, там точно можно встретить такого вот мистера Хупдрайвера. Он подойдет к вам, указывает Уэллс, вытянет над прилавком руки с шишковатыми суставами, вылезающие из огромных манжет, и без тени удовольствия спросит, чем, собственно, может служить. Если дело касается шляп, детского белья, перчаток, шелков или портьер, он вежливо поклонится и округло поведя рукой предложит «пройти вон туда», то есть за пределы обозримого им пространства, но при другом, более счастливом стечении обстоятельств он, конечно, предложит вам присесть, а сам в порыве гостеприимства начнет снимать с полок и показывать товар.

Уэллс так тщательно, с такой точностью описал мистера Хупдрайвера, что мы и сейчас, более чем через сто лет после выхода книги в свет, ощущаем, как ужасно боялся Уэллс подобной судьбы – для себя. Остаться в мануфактурном магазине на всю жизнь? Никогда! Ведь у таких людей нет никаких перспектив. «Мы все там кретины, сэр, – объясняет мистер Хупдрайвер случайному незнакомцу. – Я тоже кретин. У меня целые резервуары мускульной энергии, но один из них всегда протекает. Дорога тут на редкость красивая, есть и птицы, и деревья, и цветы растут на обочине, и я бы мог получить огромное наслаждение, любуясь ими, но мне этого не дано. Стоит сесть на велосипед, как я должен мчаться. Да меня на что угодно посади, – признается он, – я все равно буду только мчаться, такой у меня характер».