Мария Ганькина - Грамматическая аптечка. Неотложная помощь в правописании

«Полнота дня учебной жизни, – по определению Е. Шулешко, – это новизна проживания своих ожиданий и исполненных, замеченных, признанных другими умений. Обнаруживать способности друг у друга – это дело детей. Но учитель как бы обнаруживает это обнаружение и не даёт ему проскользнуть мимолётно, публично привлекает к нему внимание и подчёркивает его значимость».

Этот ключевой замысел своей педагогической традиции Мария Ганькина привыкала разыгрывать сначала в работе с детьми, а потом в своих статьях и книгах, представляя самые привычные учебные вещи в самом неожиданном освещении. Ведь именно оттенок необычности и загадочности уравнивает взрослого и ребёнка, поддерживая в них обоих дух доверительности и инициативного поиска.

Для «шулешкинской» педагогической традиции характерно, что конкретный приём ценится не меньше теоретических принципов. Так и в этой книге каждый из обсуждаемых дидактических приёмов можно рассматривать как тот узел, «концентр», ключевое событие, вокруг которого может закручиваться вся полнота детской жизни на уроке.

Лет десять назад Мария Владимировна начала привыкать быть автором и редактором книг и газетных статей, а вскоре – и ведущей (совместно с В. Букатовым) самой популярной странички «Режиссура урока» в главной учительской газете страны – «Первое сентября».

И теперь в отечественной педагогической журналистике имя Марии Ганькиной звучит как символ особой весёлой мудрости. Той, которая позволяет воспринимать пунктиры педагогических координат с необходимой лёгкостью и оптимизмом – а в то же время с деликатным почтением к тому тонкому «культурному слою» отечественной педагогики, что нарабатывался тысячами лучших людей страны и продолжает создаваться вокруг нас нашими коллегами, несмотря на все печали и трудности окружающей жизни.

Пусть «лекарства» из этой замечательной «аптечки» – детали и нюансы, точно рассчитанные приёмы и опыт интуитивного конструирования методических решений, сиюминутные открытия и неожиданные воскрешения давно знакомых истин – не раз пригодятся и вам, уважаемый читатель.

Не перестаю удивляться, насколько дремучим оказывается для пишущего человека это место в русской орфографии – безударная гласная в корне. Даже у старшеклассников нет-нет да и встретится какое-нибудь позорное пожЕлой, прикОзал или очЕрованье . Видимо, в своё время взрослые проигнорировали игровую «прививку», не дав ребёнку возможность вдоволь наиграться с корнем.

«Гербарий» (более точное слово «корнярий» у нас не прижилось) – это маленький блокнотик или полтетрадки (но только не очередная обычная школьная тетрадь!). Гербарий – вообще-то коллекция растений, у нас же – целых деревьев. По штуке – на каждой страничке.

Вырастает такое дерево из корня, и перечень русских корней с указанием страницы, на которой выросло соответствующее корню дерево, есть на последней страничке нашего гербария-корнярия.

Количество ходовых русских корней вполне перечислимо. Со временем у нас составляется целый словарик корней. Лексическое значение большинства из них вроде бы распознаётся интуитивно. Взрослым человеком – да. Но ребёнку необходимо, что называется, повертеть русские корни в руках.

Ребёнку недостаточно даже такого мощного инструмента, как проверочное слово. Во-первых, надо уметь им пользоваться. А то ведь бывает, что слово ветеран проверяют ветром, замирать – словом мир, здорово – словом здравствуй, а ломать – словом переламывать.

И потом: ну и что ж, что подобрал проверочное? В следующей-то строчке опять сделал ту же самую ошибку. Надо бы как-то удерживать в голове всё гнездо целиком. Гнездо, куст, семейка, дерево – выбирайте образ по вкусу. У нас – дерево, потому что так сложилось. Потому что самый первый раз к гербарию мы подбирались издалека. Это было начало третьего класса.

Вначале мы пытались рисовать генеалогическое древо семьи.

Затем появилось настоящее дерево – чуть ли не в натуральную величину. Его вырезали из толстого картона и красили всем миром, и потом оно стояло у нас в классе почти полгода. Время от времени к его корневищу прикалывали булавкой новый русский корень, и дерево обрастало очередной листвой – однокоренными словами, которые дети выписывали на листочках бумаги и собственноручно прикрепляли к картонным ветвям. Конечно, случались недоразумения: то и дело на нашем «баобабе» появлялся какой-нибудь «огурец» – как говорили дети, «слово не отсюда», «иностранное», «только прикидывается родственником».