Мария Ганькина - Грамматическая аптечка. Неотложная помощь в правописании

Завалинка – потому что сказки (с них-то всё и началось) бабушки и дедушки рассказывают своим внукам (или студентам-фольклористам) непременно на завалинке. А ещё потому, что на завалинке можно «завалиться» – запутаться в собственном почерке или предложении.

Человек выходит читать свой черновик. Без домашней тренировки не выдержишь образ рассказчика, а то и вовсе завалишься, ведь текст-то письменный! Вот так пару раз оплошаешь: не разберёшь собственные каракули, не восстановишь ход собственной мысли – станет стыдно, и волей-неволей станешь и выстраивать предложения, и писать аккуратней.

Слушатели же всегда чем-то озадачены: или ищут законы сказки, которые сами же и вывели, или считают запятые (предложения, абзацы), или ищут, за что похвалить, но главное – думают, как сделать историю интересней. Поначалу речь шла, конечно, не о языковых средствах, а о каких-то сюжетных ходах. Ты мог оставить всё как есть или воспользоваться советом. Когда на завалинку приносили второй, доработанный, вариант (хотя, казалось бы, никто ж не заставляет и отметок нет!), я ловила свой педагогический кайф. Такой внимательной, настоящей – ни шебуршания! – тишины я ещё не слышала. А чтение иногда длилось часами: не хотели расходиться, пока все всё не прочтут.

Наверняка вас что-то насторожило в моём рассказе про завалинку. Ведь лобное место всегда чревато. Но мы сделали мощный прорыв в чтение, язык, синтаксис. Вообще любопытные штуки случались с человеком на этой самой завалинке. Нескольких человек она точно вывезла на себе.

Сейчас мои ребята жаждут её как никогда. Я не пускаю, всячески увиливаю. Боюсь. Заклюют друг дружку. Специфика возраста…

Дальше были летние каникулы. Я не знала, продолжать мне каллиграфию в пятом классе или нет, но по инерции продолжила. В сентябре тянула-тянула резину, ну, думаю, пора прикрывать лавочку – «белых пятен» больше нет. И тут на глаза сначала попался учебник по палеографии, потом книжица под названием «Древнерусское декоративно-прикладное оформительское искусство» – и я поняла: каллиграфия только начинается!

Буквица Вари Гогуля

Было отксерокопировано всё, что только можно: потрясающее юбилейное издание «Песни о вещем Олеге», странички древних рукописей с заставками, инициалами, орнаментами, миниатюрами, а главное – славянские шрифты на любой вкус. Было решено готовить выставку имитаций «чудом уцелевших» страниц древних рукописей. Тут уж было всё по науке. Каждый чувствовал себя зубром, когда имел дело с инициалом. Каждый выбрал себе работу по вкусу: текст по вкусу, шрифт по вкусу, заставку, орнамент. Инициалы сочинялись на ИЗО – и чудесные. Но на миниатюру решились немногие.

Вторая четверть – сплошной карантин по гриппу. Страницы оформлялись по большей части дома. Вести с фронтов: у кого-то сестрёнка пролила воду на почти готовую работу, у кого-то расплылись чернила…

Выставка пришлась как раз на время новогодних праздников. В традиции нашей школы выносить на праздник итоги той или иной работы в предмете – в чтении, риторике, литературе, музыке, рисовании, рукоделии, в занятиях театром.

Экскурсоводами работали, разумеется, сами юные «несторы». Текст экскурсии они сочиняли на уроках русского языка. Сочиняли, редактировали, уточняли, выверяли, по десять раз переписывали – чтоб было грамотно во всех отношениях…

Через десять лет, перелистывая последний выпуск нашего самиздатовского литературно-каллиграфического журнала «Ижица», я ещё и ещё раз вспоминаю какие-то эпизоды, живые детские рожицы, словечки, сопли и слёзы, и происходившее тогда представляется мне сейчас очень важным в становлении моих учеников как людей грамотных.

Помню самый первый заход после зимних каникул – урок, на который я принесла своим пятиклассникам тетрадки других учеников из разных классов, в основном тетрадки прошлого выпуска (он был первый, и я хранила дома на балконе все их тетрадки за все три класса начальной школы). Помню, были ещё какие-то тетрадки детей моих друзей, старших братьев и сестёр нынешних учеников (их по моей просьбе принесли родители) и даже тетрадки моих собственных сыновей.