Мария Ганькина - Грамматическая аптечка. Неотложная помощь в правописании

А игровые групповые задания по клеёнчатой тетради для своих учеников читатель, я уверена, выдумает сам. Такие, чтобы на уроке ещё раз состоялась встреча сверстников друг с другом, чтобы между ними мог возникнуть по-настоящему живой разговор о тонкостях русского правописания.

Когда в школе отменили чистописание, все облегчённо вздохнули. И я в том числе. Пожалуй, только в Китае всё ещё любят чистописание. И то лишь потому, что оно там называется «каллиграфия».

Каллиграфией мы занялись нечаянно. Правда, в начале она у нас оказалась «грязнописанием». Но неожиданно мы наткнулись на ту дорогу, что ведёт к грамотности. Случилось это, к сожалению, не в первом классе, а в четвёртом.

Работа переписчика-каллиграфа отличалась от заурядного переписывания в тетрадь упражнений по русскому языку. Поменялся угол зрения на текст. Включился механизм всматривания, задержки зрения, при посредстве которого накапливаются наблюдения над языком и который потом, в свою очередь, включает интуицию.

Уже за полгода занятий каллиграфией мои четвероклассники сделали явный скачок в грамотности. Я всё думаю: почему, в чём секрет? И мне хочется заглянуть в самое начало.

В словаре Даля про каллиграфию всего-то два слова: «чистописание» да «краснописание». А в самой что ни на есть Научной педагогической библиотеке им. Ушинского если и отыщешь в ящичке «Учебники до 1917 года» нужную карточку по каллиграфии, то уж непременно с пометкой «УН», что значит «уникальный экземпляр». А это, в свою очередь, значит, что либо его вообще нет, либо он общипан – утеряны приложения со шрифтами.

Поэтому для меня важно определиться с жанром. Мой коллега, описывая свой педагогический опыт, вывернулся ироничным словом «опусы». Мне тоже не хочется, чтобы мой труд выглядел претенциозно. А то как отыщется любитель новых методик и давай детей мучить. Художники (только-только узнала, что им как раз преподают каллиграфию) – так те разозлятся. Скажут: «Ну и наглая же эта Ганькина! Где наклон, устав, такт?» Так что безопаснее всего просто рассказать, как дело было.

Первый исходный образец каллиграфии – страница из книги «Теремок» (худож. Л. Проненко и М. Сенькин; Краснодар, 1985)

Каллиграфскую кашу заварил доктор педагогических наук Вячеслав Михайлович Букатов (тогда, в 1995 году, он кандидатом был и генератором всяческих идей). Он же и поручил мне написать о том, что из этого вышло. Ведь он как рассуждал: вдруг кто прочтёт – и тоже «захочет почудить»?

Ну и мне охота и себя, и учеников своих показать.

Началось с выставки тетрадок по русскому языку. Вячеслав Михайлович об этом факте не знает. Дело давнее. Конец второго класса. Экспозиция лучших (наичистейших) страниц называлась «Высунув язык», худших (наигрязнейших) – «Левой пяткой».

Несмотря на множество прививок и профилактических мер, моё тогдашнее состояние было паническим в отношении тетрадей. Всё то, чем гордится традиционная школа (поля, 1 см слева, 2 см справа, ровненько, чистенько, и «травка зеленеет», и «солнышко блестит») напрочь отсутствовало у нас. Я, конечно, понимала всю эфемерность тамошнего благополучия (оно было тюремным). Но экспозиция впечатляла и звала к борьбе. Бороться я не стала – был конец года.

А на следующий вдруг выяснилось, что победитель конкурса «Левой пяткой» Катя (кстати, её тогда наградили, и, по крайней мере внешне, она была довольна не меньше обладательницы лучшей страницы Ксюши) стала находить вкус в том, чтобы здраво располагать материал в поле страницы, аккуратно писать и не унавоживать тетрадь чернилами. Катя, которую умная мама лишила опеки ещё в самое трагическое первоклашное время, потихоньку разобралась со своими (именно своими) делами – не без слёз, конечно, – и сделалась ученицей гораздо раньше остальных.