Литературный текст - проблемы и методы исследования. 8. Мотив вина в литературе (Сборник научных трудов)

Очевидно, что в ряду всех этих содержательно однородных текстов загадка Болотова выглядит несколько необычно.

Во-первых, описывается процесс не производства, а хранения вина (шампанского). Ключевой для анализируемой загадки образ темницы [28] Зафиксированы похожие народные загадки про бутылку: «Горенка новенька, ни сучка, ни задоринки» (Загадки. Л., 1968. С. 120). очевидно связан с комплексом представлений о страданиях и испытаниях, своеобразном обряде инициации, который должен пройти предмет или вещество, чтобы стать полезным людям. Этот прием достаточно характерен для определенного типа традиционных загадок про лен, рожь / хлеб, горшок и т. д. [29] Били меня, колотили меня, Все чины производили И на престол с царем посадили. (Там же. С. 75) В земле умираю, с весной оживаю Летом меня срежут и свяжут. Душу мою вынут, кровь мою выжмут, Потом для веселья по свету гулять пустят. (Там же. С. 74) Бьют меня палками, Жмут меня камнями, Режут меня ножами. За что меня так губят? За то, что любят. (Там же. С. 125) На топтале был, На кружале был, На пожаре был, Домой пришел. (Там же. С. 125) (впоследствии подобная тематика активно развивалась в советских стихах для детей). Характерно это и для литературных загадок про вино: «Что солнце варит, рука снимает, нога топчет, а рот наслаждается» [30] Детский гостинец. С. 52. ).

Но у Болотова о «страданиях» вина, связанных с процессом его производства, сказано лишь вскользь («замучив совсем»), а темницей для шампанского становится не только бутылка (а не более типичная бочка [31] Определенную роль здесь вероятно сыграло то, что шампанское — самое «свободолюбивое» из вин, т. к. стремится вырваться даже из бутылки. ), но и человеческий организм. Не включен в болотовскую загадку и второй аспект: описание скитаний шампанского внутри организма [32] Не упускался из виду и «обучающий» элемент, выразившийся в анатомически верном изображении «телесного низа»: человек, не знающий, как устроен кишечник, не отгадает эту загадку (характерно, что в современной аудитории наиболее частой отгадкой была «душа в теле человека»). не сопровождается характеристикой его воздействия на этот организм. Болотов несомненно сознательно игнорирует традиционные составляющие «винного сюжета», заменяя их другими элементами.

Причина такой замены, вероятно, заключается в том, что описание изготовления вина и его употребления традиционно связаны с анакреонтическим пафосом минутного наслаждения, связанного с определенным риском. Для Болотова такой пафос не только не актуален, но и категорически неприемлем.

Болотов был известен своей нелюбовью не только к пьянству, но и к культуре винопития вообще, между которыми он принципиально не видел разницы, чему можно найти неоднократные подтверждения в его записках. Поэтому мотивы, связанные с вином или винопитием в целом нехарактерны для данного автора. «Антианакреонтическая» и, вместе с тем, антиалкогольная направленность данного текста и является истинно просветительской, с точки зрения Болотова. Поэтому происходит травестирование художественных средств, традиционно используемых при метафорическом изображении вина, в частности, метафоры «тюрьмы и свободы» — тюрьмой является человеческое тело, а освобождение получено в отхожем месте. Цель такого травестирования — снижение, т. е. «разоблачение» загаданного объекта.

Загадка Болотова достаточно четко делится на две части, в одной из которых описание может принадлежать только шампанскому (т. к. только бутылки с шампанским требуют дополнительного укрепления пробки «цепями железными»), во второй же части описан процесс, происходящий с любым съеденным или выпитым продуктом (что, как уже было сказано, для литературной загадки нехарактерно). Таким образом, поэтический ореол шампанского как благородного напитка снижался до уровня любого продукта, неизбежно стремящегося обрести свободу в «месте темном» и «для многих иных неприятном».

Конкретизируя тип вина, Болотов тем самым (скорее всего неосознанно) приближает свою загадку к фольклорным, которые, как известно, видовое предпочитают родовому. [33] См.: Рыбникова М. А. Указ. соч. С. 15. Но автор скорее преследовал иную цель: создать комический эффект от сопоставления текста, который должен был восприниматься как фольклорный (говорной стих и традиционные фольклорные образы богатыря и девицы) и отгадки — самого «ненародного» из всех вин. Уже сама по себе фольклорная стилизация (единственная среди всех его загадок [34] Ср. загадку про чай, который Болотов считал несомненно полезным напитком и кроме загадки даже посвятил ему отдельное стихотворение «К чаю»: На червя я похож, однако не червяк, Родился не таким, а делаюся так. И образ, вид иной имею уже ныне, И жить издалека приехал я сюда. Всяк рад мне и иметь желает у себя, И всякой день со мной имеет дело здесь. Но я не очень тем доволен завсегда, Волён Бог и вся честь, и слава с похвалой. В угодность им ступай на муку я всегда. И всяк день умирай с товарищем своим, Что так же как и я родившись вдалеке Не рад, бедняк, тому, что любят его здесь (Жизнь и приключения Андрея Болотова. С. 826) ) для Болотова являлась средством комического снижения загаданного объекта.