Лев Успенский - Хорошо или правильно (Культура речи)

Метафоры — и языковые, и литературные — строятся, когда между двумя предметами или явлениями сознание отмечает какое-либо сходство, пусть даже отдаленное:

Тучки небесные, вечные странники!

Земная ось. (Языковая метафора)

Спутник «Молния». (Языковая метафора)

Бывают тропы, построенные несколько иначе: прямого сходства между предметами, пожалуй, и нет, но ощущается некоторое (иногда довольно сложное) взаимоотношение. Острый глаз человека подмечает его.

Вот так возникло значение «семечко с прицепками» у слова «собака». Конечно, по виду семя череды не походит ни на таксу, ни на дога, но оно «вцепляется в одежду, как злой пес».

Так же возникли выражения вроде: «я три тарелки съел» («Демьянова уха») или «шипенье пенистых бокалов» (Пушкин). Фока съел не «тарелки», а налитую в них уху. Шипели у Пушкина не «бокалы», а то игристое вино, которое искрилось в них….

Этот вид тропа носит имя «метонимия» (по-древнегречески — переименование).

Украшая свою речь, и ораторы, и просто красно говорящие люди пользуются также так называемой гиперболой — преувеличением.

«Редкая птица долетит до середины Днепра. Пышный! ему нет равной реки в мире!»

Так преувеличивают мастера художественного слова. Но и каждый из нас в обиходной речи употребляет гиперболы.

«Сто тысяч раз тебе сказано: мой руки перед обедом!» — знакомая формула? А ведь 100 000 обедов навряд ли съел тот первоклассник, которому это говорится: 100 000 дней — это 241 год с лишком! Гипербола!

«Вырос дядя с телевизионную вышку, а ума как у пеленашки!»

«Все человечество знает, что антибиотики вредны!»

«Хороша! Другой такой и в мире нет!»

Тоже — гиперболы. Но человек остроречивый может отлично пользоваться и обратным тропом — преуменьшением.

«В двух словах — культура речи заключается в следующем…»

И затем вы читаете и сто и двести страниц.

«Я к вам — буквально на минутку…»

«Наш новый зав — микроб какой-то… Ну — лилипут!»

Если бы я имел в виду составить новую «Теорию словесности», я бы должен был привести еще немало всевозможных тропов и прочих языковых фигур с причудливыми классическими названиями и без них. Ограничусь упоминанием синекдохи — такого разряда метонимии, в котором язык играет количественными соотношениями между лицами, предметами или явлениями или же тешится, подменяя родовые понятия видовыми, и наоборот.

Если я скажу: «Человек заселил всю землю», я применяю синекдоху, так как сказав — «человек», я думал — «люди».

Если я спрашиваю у своих внуков: «Не знаете, где наше млекопитающее?», а они в тон мне отвечают: «Позвоночное-то? Да вон, лежит, мурлычет!» — мы ведем языковую «игру», как раз подставляя на место видового понятия «кошка» родовые: «млекопитающее» и «позвоночное». Нас это забавляет, так как показывает, что мы «сильны» в речевом отношении, знаем много разных слов.

Еще одну и очень обыкновенную разновидность краски на палитре языка представляют собою сравнения, но я не буду останавливаться на них именно в силу их широкой распространенности:

В живой речи мы постоянно пользуемся сравнениями:

Вымок как мышь…

Устал как собака…

Черен как цыган…

Прекрасно, когда в семье существует обыкновение в разговоре играть словами — не в том смысле, в каком это выражение употребляют обычно, а в том, в котором я сейчас применил его, — в смысле широкого использования и метонимий, и метафор, и синекдох, и сравнений, и еще одного сильнодействующего тропа — иронии. Такая ставшая привычкой игра помогает и «говорить хорошо», и держит на высоком уровне Культуру Речи.

Я приведу здесь списочек самых простых, элементарных приемов, которые могут помочь молодым родителям развивать в детях сложный комплекс стремлений и навыков, который мы называем культурой речи.

Возможно, что, будучи рассчитанным на детское восприятие, он пригодится и некоторым папам и мамам, особенно если в свое время тучи филологической подготовки обошли их стороною.