Олег Трубачев - История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя

Интересно, что в польском народном языке старое название внука почти не употребляется, его заменяют описательные: sin uod moji сorсe (кашуб.), synek uod naszej cery, corzina dzioucha — в Силезии [499]. Другие описательные обозначения внуков в индоевропейских языках: др. — датск. barnœbarn , нем. Kindeskind, Kindskind , литовск. vaikvaikis , произведенные соответственно от названий ребенка barn, Kind, vaikas. В литовском еще — vaikiu vaikai мн. ч., т. е. ‘дети детей’, причем это не дистрибутивное удвоение типа греч. γενεά καί γενεά, ст. — слав, родъ и родъ , литовск. karta po kartos , как полагал Э. Гофман [500], а просто описательное обозначение: ‘внуки’ — ‘дети детей’.

В Восточной Литве распространены еще образования vaikaitis, sunaitis, dukraite, dukteraite ‘внук, внучка’, последние — от sunus ‘сын’, dukte ‘дочь’ при помощи суффикса −aitis, −aite . Дальнейшая степень, как и в славянском, образуется с префиксом pro-: provaikis , жемайтск., provaikaitis, prosunaitis, produkraite [501].

Др.-русск. нетии ‘племянник, filius fratris, sororis’, нестера ‘племянница’, др. — польск. niec (nyecz) [502], чешск. neti, −ere ‘племянница’, словацк. netera, net ‘племянница’, др.-сербск. нетии ‘sororis filius’, сербск. не cтepa ‘племянница’, нечака ‘дочь сестры, племянница’, нёħак ‘сын сестры, племянник’.

Анализом этих и близких им индоевропейских форм занимались многие ученые. Ф. Миклошич, А. Брюкнер [503]: слав. netij < neptij , ср. санскр. napāt, naptar, naptī; слав. nestera < nep(s)tera; Ф. Бопп, Б. Дельбрюк [504]: санскр. naptār — к pitār ‘отец’, т. е. ‘не-отец’, ‘не-отцов’, ‘не господин’; слав. neti < и.-е. *neptī , слав. *netijъ< и.-e. *nepijio- ср. готск. nipjis < *neptio- ; В. Прельвиц, В. Штрайтберг [505]: греч. άνεψιό; < *sm-neptiio- , ср. авест. naptija- ‘семья’; νέποδες < и.-е. *ne-pōt- ’несамостоятельный, несовершеннолетний’; последнее толкование поддерживает А. Вальде [506], отвергающий связь с *рətēr ‘отец’; Р. Траутман [507]выдвигает балто-сланянскую форму *nepot- ‘внук, племянник’; Г. А. Ильинский [508], вслед за Погодиным [509], объясняет слав. nestera племянница’ из *nept-dъktera.

Со стороны значения и.-е. *nepōt- представляет, пожалуй, не меньший интерес, чем со стороны формы. Действительно, анализ целого ряда родственных индоевропейских форм показывает, что оба значения внук’ и ‘племянник’ весьма древни. А. Исаченко [510], интересуясь в первую очередь принципиальной стороной вопроса, полагает, что первоначально и.-е. *nepot- обозначало внучатного племянника, т. е. внука (внучку) сестры мужчины или брата женщины. Этим объясняется потенциальная возможность древнего *nepot- стать в будущем в одних случаях ‘внуком’, в других — ‘племянником’. Отсутствие общеиндоевропейских названий ‘племянник, −ца’ Исаченко объясняет последовавшими семантическими сдвигами. Эти названия существовали, когда племянники, племянницы одновременно были кросскузенами [511] — и мужьями и женами моих «детей».

В морфологическом отношении и.-е. *nepot- образовано из отрицания пе- ‘не’ и и.-е. *pot- , которое нам известно во втором компоненте слав. gos-podb , литовск. pats ‘сам’ и которое обозначало, вероятно, старшего в роде, на стадии патриархата — старшего мужчину, отца. Соответственно этому форма с отрицанием *ne-pot- должна была при известных условиях обозначать не-старейшину, не-отца. Строго говоря, такое значение может иметь только и.-е. *ne-pot- , полностью сохраняющее корневой вокализм и.-е. *pot- ( о краткое). Тогда формы *nepot- , последовательно повторяющиеся во многих индоевропейских языках со значением ‘внук, племянник’: санскр. napāt- , лат. nepos , литовск. nepuotis [512] — будут производными типа vrddhi (т. е. образованными путем удлинения корневого гласного, ср. у Дельбрюка объяснение санскр. tāta , обозначение сына, собственно, производное: ‘отцов’). Форма и.-е. *nepōt- ясно свидетельствует, что оно могло значить ‘принадлежащий не-отцу, не-старейшине’. Такое толкование вполне соответствует термину побочного родства ‘внучатный племянник’, т. е. ‘неродной внук’. Ю. Курилович [513]говорит о долгой ступени корневого гласного в балто-славянском как морфологическом средстве выражения производного характера слова, сопровождающем известную суффиксацию или имеющем тенденцию вытеснить ее [514]. Описанный способ словопроизводства не был единственным, ср. восходящие к и.-е. *neptio-, *neptiio , греч. άνεψιός, готск. nipjis , слав. netijь [515]. He случайно в этих производных, образованных с суффиксом принадлежности −io/-iio , нет никаких признаков ō долгого в корне, напротив — нулевая ступень *nept- , полученная из *nepot- [516]. Это показывает, что ō долгое характеризовало производное, функционально равноценное производному с суффиксом. Поэтому этимология, исходившая из *ne-pōt- ‘несовершеннолетний, несамостоятельный’, принятая рядом авторов, не может быть признана достаточно точной ни в фонетическом, ни в смысловом отношении. Попытка В. Махека [517]объяснить *nepōt- из *nevo-pot- ‘новый, или молодой господин’ через гаплологию ne(vo)pot- с заменительным растяжением о (nepōt-) неубедительна, поскольку, в отличие от изложенного объяснения, опирается на незасвидетельствованные и маловероятные формы.