Като Ломб - Как я изучаю языки

Знать язык – означает понимать других и уметь выразить себя понятным для других образом. Конечная цель учебного процесса – усвоение этих двух навыков в письменной и устной речи.

Восприятие смысла письменной и устной речи – процесс аналитический. А сообщение, передача собственного высказывания – деятельность синтетизирующая.

Если отсутствует хотя бы один из перечисленных навыков, то задача не выполнена. Конечно, случается, что мы бываем вынуждены чем-то жертвовать. И, как правило, не из-за принципиальных соображений, а из-за нехватки времени.

Все эти навыки взаимообусловлены и подкрепляют друг друга, но опыт показывает, что они могут быть усвоены и по отдельности. В Риме я встречалась с таким портье, который говорил на семи языках, и на всех семи с прекрасным произношением (и по-венгерски тоже), но писать правильно не мог ни на одном (даже по-итальянски). Янош Арань и Шандор Петефи, одарившие нас бесценными художественными переводами, о произношении даже понятия не имели.

Книга, к сожалению, правильному произношению научить не может. Несколько лет назад я была свидетельницей забавной сцены в лондонском аэропорту. Так называемый «immigration officer» крутил в руках паспорт индийского студента. «Цель поездки – учеба», – прочитал он вслух.

– А что будет предметом учебы? – поинтересовался служащий.

– Love, – ответил студент, который слово «law» (право) видел до сих пор, очевидно, только на бумаге, потому-то и произнес его как «love» (любовь).

Служащий, обладавший подлинно английским хладнокровием, даже бровью не повел. Он пропустил приезжего через ограждение и только потом пробормотал себе под нос, что «love» примерно одинакова во всем мире, и не стоило проделывать столько миль, чтобы изучить, вероятно, очень несущественную разницу.

Произношение – одна из труднейших задач в изучении языка и один из важнейших пробных камней правильности нашей учебы. Хотя без знания лексики и грамматики тоже достигнешь немного, в первый момент контакта с иноязычными собеседниками о наших знаниях судят прежде всего по произношению. В суждении о наших способностях оно играет примерно ту же роль, что и внешность в женщине. Красивая женщина в первый момент своего появления «всегда права». Позднее может выясниться, что она глупа, скучна, зла, но в первый момент поле сражения остается за нею.

Обучение произношению имеет историю более короткую, чем обучение грамматике или лексике. По-настоящему важным его сочли лишь тогда, когда началось массовое изучение живых языков. Но все же этот относительно небольшой промежуток времени оказался достаточным для того, чтобы в общественном мнении укрепился ряд ложных представлений. Рассмотрим их в порядке очереди.

«Для хорошего произношения нужен хороший слух». Если и нужен, то, во всяком случае, не тот, который называют «хорошим» в бытовом значении (то есть музыкальный слух). Пример тому – целый ряд замечательных венгерских музыкантов, которые говорили и говорят на иностранных языках ярко, правильно, интересно как в лексическом, так и в грамматическом отношении, но с изящным венгерским прононсом. Необходимый для хорошего произношения задаток я назвала бы, скорее, способностью к «вслушиванию» – различению сознанием через слух звуков иностранного и родного языков. Ложным представлением является и то, что «для овладения хорошим произношением достаточно это хорошее произношение много раз слышать». Думать так – такая же наивность, как быть уверенными, что, внимательно проследив за всеми движениями И. Родниной и А. Зайцева, и мы на другой день тоже сумеем проделать на искусственном льду Будапештского городского сада «риттбергер» с тройным поворотом…

Чемпион и его тренер идут к совершенству путем упорного постоянного труда, сопряженного с большими жертвами, до изнеможения отрабатывая мельчайшие детали. Прошу мне не возражать. Я знаю, что Средний Учащийся не собирается выступать на всемирной языковой Олимпиаде. Но тот, кто учится петь, даже не собираясь стать великим певцом, все же находит естественным заниматься сольфеджио часами, днями, месяцами, годами. Путь к хорошему произношению тоже ведет через своего рода сольфеджио, которое преподаватели языка называют обычно словом «drill» или «drilling», что означает «муштра».

Лепет грудного ребенка – музыка высших сфер только для родителей, а для него самого – прилежная практика сольфеджио. Он как бы пробует, как можно произнести самому те звуки, которые издают окружающие его взрослые и дети, уже научившиеся говорить. И по отношению ко взрослым, изучающим иностранный язык, у него есть огромное преимущество: ему не нужно при этом забывать другой звуковой ряд; отправной точкой служит ему не буква , на которую взрослые реагируют обычно звуком, ставшим уже рефлекторным .