Николай Замяткин - Вас невозможно научить иностранному языку

Кто же выйдет победителем из этой схватки? Каждый сам отвечает на этот вопрос, но ваш успех во многом зависит от правильности тактики, выбранной вами для борьбы с этим опасным «врагом». Будете ли вы в новом языке ковылять подобно вышеупомянутой больной утке? Или же будете идти твёрдой и где-то даже элегантной поступью? Если в вашем артикуляционном аппарате нет врождённых функциональных изъянов либо серьёзных травматических изменений, то именно правильно — или неправильно — выбранная вами тактика выработки новой артикуляционной «походки» даст вам ответы на эти вопросы.

Вот таким образом…

Характерные национальные акценты образуются именно таким образом. Атрофированные в родном языке мышцы так и не переходят полностью на режим работы, необходимый для идеального выговора в этом иностранном языке. А поскольку в разных языках разные группы мышц подвержены атрофии, то и акценты, соответственно, образуются разные — характерные для этих языков.

В японском языке, например, нет ни звука «р», ни звука «л» (есть некий звук, занимающий промежуточное положение между «р», «л» и «д»). Так что слова «Сахалин» и «сахарин» для японца звучат совершенно одинаково. Также и важнейшие для нас различия между звуками «с» и «ш» для японца не являются критически важными, а просто не очень значительные особенности региональных выговоров. Отсюда знаменитое японское «холосо» в русском языке. Японец — его артикуляционный аппарат — просто не умеет выговорить русское «р» без специальной тренировки. Нормальный японец даже и не подозревает о существовании русского «р».

Как и нормальный, непосвящённый русский не подозревает о существовании межзубных согласных в английском языке. Согласных, не имеющих никаких аналогов в русском языке (и во множестве других языков, конечно)! Для американца, начинающего изучать русский язык, очень неприятным сюрпризом является наличие у нас пар так называемых твёрдых и мягких согласных. Помню, как один мой ученик из «зелёных беретов» кричал в коридоре на перемене, находясь, очевидно, на грани нервного срыва: «У них, у этих русских, есть „крофф“ и „крофф“!» Дело в том, что я незадолго до этого дал им — признаюсь, что немного жестоко! — новые слова, среди которых были «кровь» и «кров».

Я мог бы, конечно, парировать эти истеричные выкрики, спокойно указав на то, что у американцев самым неприятным для нас образом есть Нью-Йорк и Ньюарк, — ошеломительное для неамериканцев открытие, происходящее обычно в самую последнюю секунду в незнакомом аэропорту при покупке билетов в одно из вышеозначенных мест, но, поглядев в налитые кровью глаза и судорожно сжимающиеся и разжимающиеся гигантского размера кулаки моего растроенного ученика, я воздержался от чрезмерно интеллектуальной дискуссии на эту тему…

Часто можно услышать, что, дескать, зачем мне хорошее произношение на иностранном языке. Ни к чему тратить моё драгоценное время на такие пустяки! Как-нибудь всё само собой образуется-устаканится — лишь бы только меня понимали!

Мысль, несомненно, интересная и достойная внимания, но позвольте мне спросить, понимаете ли вы, мой любезный собеседник, героев следующего известного анекдота:

Учитель: Гиви, что такой «ос»?

Гиви: Ос — это балшой пилесатый мух!

Учитель: Нэт, Гиви, балшой пилесатый мух — это шмел. А ос — это то, вокруг что вэртится Зэмла!

Я полагаю, что в вышеприведённом искромётном диалоге вам всё было понятно, а поэтому наши герои могут смело радоваться, что они так здорово владеют русским языком, и что мы их понимаем. Ну, а мы с вами порадуемся за них. М-да…

В конце восьмидесятых мне довелось видеть телевизионную программу, в которой беседовали с американцами, время от времени слушающими пропагандистские передачи советского радио на английском языке, специально нацеленные на Северную Америку. Один американец сказал, улыбаясь, что невозможно серьёзно воспринимать слова диктора, который о политике Советского Союза и решении мировых проблем вещает с выговором безграмотного негра из Алабамы, а при этом ещё самым явным и нелепым образом гордится таким произношением…

Блестящая кадровая политика на советском радио, однако…

Чрезвычайно запоминающийся случай приводит декан факультета иностранных языков МГУ профессор Тер-Минасова в своей книге «Война и мир языков и культур». Представьте себе обыкновенное утро на Восточном фронте этой самой языковой войны. Вагон Московского метро. Давка. Интеллигентного вида дама с едва заметным акцентом обращается к впереди стоящему господину: «Вы выходи́те!». Господин тут же просыпается, вспыхивает как просушенный и готовый к обмену мнениями порох и короткими, но весьма громкими и хлёстко бьющими очередями излагает свои соображения — нелестные, мягко говоря, соображения — по поводу дамы, её манер и её умения подбирать свой гардероб, попутно добавляя остроумные — как ему кажется — замечания о цвете её лица, форме носа и, увы, её фигуре. Также не избегает нелицеприятной критики и её парикмахер.