Юрий Минералов - Введение в славянскую филологию

В славянской культурной истории белорусы сыграли выдающуюся роль. Например, здесь раньше, чем в Москве, развилось печатное дело, начало которого связывается с именем просветителя Франциска Скорины (ок. 1490 — ок. 1541), издавшего славянскую «Псалтырь», а затем «Библию». Далее, например, этническим белорусом был развернувший основную свою творческую деятельность в Москве поэт и православный мыслитель Симеон Полоцкий (1629–1680).

Древнегреческий историк Геродот (484–425 гг. до н. э.) в своей « Истории» среди народов Северного Причерноморья упоминает неких «скифов-пахарей», а также «невров», которые якобы способны были на несколько дней в году превращаться в волков. Принадлежность тех и других к праславянам не доказана. Что до превращений невров, приходится думать, что греки просто видели людей в волчьих шубах , им самим — южанам — неведомых (возможно при выделке шкур в тех или иных обрядово-магических целях сохранялась и голова волка с оскаленной пастью, превращавшаяся в своеобразный капюшон).

Термин «Византия» возник через много времени после гибели ныне именуемого так государства. В реальности государство это называлось Восточной Римской империей . Современники именовали его жителей не «византийцами», а «ромеями» — то есть римлянами, и никак не предполагали, что века спустя родится и будет принято в ученом мире некое слово «Византия».

Слово «славяне» Иордан, всячески переполняясь пафосом ритуального презрения к врагу, переиначивает здесь по принципу «народной этимологии» — по-латыни «sclav» (синоним servus) означало «раб», «невольник».

Народная этимология — произвольное переосмысление слова по аналогии с близкими по звучанию, но не родственными ему словами, наподобие «мелкоскоп» из микроскоп, «Стекольный» вместо Стокгольм, «Наверхия» вместо Норвегия и т. п.

Черных П. Я. Очерк русской исторической лексикологии. Древнерусский период. М., 1956. С. 35–36.

Первольф И. Славяне, их взаимные отношения и связи: В 3 т. Варшава, 1886—90. Т. 2. С. 41.

Там же. С. 33.

Черных П. Я. Очерк русской исторической лексикологии. С. 35–36.

Там же. С. 36.

Буслаев Ф. И. Догадки и мечтания о первобытном человечестве. М., 2006. С. 12, 21.

Буслаев Ф. И. Догадки и мечтания о первобытном человечестве. М., 2006. С. 12–13.

Этимология — происхождение слова, а также название отрасли филологической науки, изучающей происхождение слов.

См. подробно: Минералов Ю. И. Теория художественной словесности. М., 1999.

См.: Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М., 1984.

В словесном искусстве, славянской поэзии, такого рода окказиональные связи порождают целый ряд приемов художественной «игры словами», известных под названиями «поэтическая этимология», «паронимическая аттракция» и др. Ср., например, у Г. Р. Державина:

Бурно бур ей бур еванье

И бор еев в сем бор у.

( Борейи борслова не родственные, созвучные случайно.) Ср. также у Державина: «Ле тучи тучи -казаки», «Я пою под мир той мир ной» и др.

Наглядное повторение (то есть воспроизводство) в разных словах некоего общего фонемного комплекса превращает этот комплекс как бы в целостную единицу, которая обладает собственной семантикой, содержит понятный «картинный» образ (например, в случае с державинским бур-/бор — это будет означать нечто, имеющее отношение сразу к буре, к хвойному лесу и к северному ветру, «борею» русской поэтической метафорики, а также и к древнегреческому богу ветров Борею, от мифологического имени которого пошло в русской поэзии такое образное наименование северного ветра). Конкретно говоря, повтор психологически побуждает осмысливать такой фонемный комплекс, как морфему. Даже частичные вариации ее облика (как, например, перемена гласной в том же бур-/бор- ) вполне соответствуют «интутивным воспоминаниям» читателя о вариациях, присущих реальным корневым морфемам в языке, и о наличии в них этимологического образа.

Для литературоведа, с другой стороны, и «истинные» и «мнимые» (поэтические, художественные) этимологии фунционально идентичны. Во внутреннем пространстве художественного стиля и сам этимологический образ и образная имитация этимологического образа (образ образа) могут равноправно выступать как широко понимаемая внутренняя форма слова. Процесс сотворения поэтической внутренней формы всегда заключает в себе акт отбора (морфем, слов, более сложных семантических целостностей) и последующего объединения их объективно мотивированной, но в чем-то непременно индивидуальной, окказиональной связью. Кроме рифм, так строятся неологизмы, каламбуры и т. д.