Савелий Сендерович - Морфология загадки

Харт

1964 – Hart, Don V. Riddles in Filipino Folklore: An Anthropological Analysis. Syracuse: Syracuse University Press.

Хойзинга

[1938] – Johan Huizinga. Homo Ludens: A Study of the lay Element in Culture. New York: J. & J. Harper, 1970. (1-е изд. 1938.)

Худяков

1861 – Худяков, И. А. Великорусская загадка. М.: Типогр. Грачева и Коми.

Хэйринг

1974 – Haring, Lee. “On Knowing the Answer.” // Journal of American Folklor e , v. 87, no. 345 (1974). Сс. 197–207.

Цивьян

1994 – Цивьян, Т.В. «Отгадка в загадке: разгадка загадки?» // Исследования 1994. Сс. 178-94.

Шапера

1932– Schapera, I. “Kxatla Riddles and Their Significance” // Bantu Studies, 6 (1932). Сс. 215-31.

Шейн

1900 – Шейн, П. В. Великорусс в своих песнях, верованиях, сказках и т. п. СПБ.: Императорская Академия Наук.

Шкловский

1983 – Шкловский, Виктор . О теории прозы. М.: Советский писатель.

Штернберг

1926 – Штернберг, Л.Я. «Современная этнология. Новейшие успехи, научные течения и методы» // Этнография, № 1–2 (1926). Сс. 15–44.

Шульц

1912 – Schultz, Wolfgang. Rätsel aus dem hellenischen Kulturkreise. Leipzig: J.C. Hinrichs.

Эванс

1976 – Evans, David . “Riddling and the Structure of Context.” // Journal of American Folklore, 89, no. 352 (1976). Сс. 166-88.

Элерс

1865 – Ehlers, J. SchleswigHolsteensch Rätselbok mit 500 lustige Rätsels. Kiel: Schwers.

Юдин

2006 – Юдин, А. В. Ономастикон восточнославянских загадок. М.: ОГИ.

Якобсон

1966 – Jakobson, Roman . Selected Writings. The Hague: Mouton. V. II (1971): Word and Language. (“Two aspects of Language and Two Types of Aphasic Impairments”: 239-59.); v. III (1981): Poetry of Grammar and Grammar of Poetry (“Linguistics and Poetics”: 18–51; “Grammatical Parallelism and Its Russian Facet”: 98-135? “What is Poetry?”: 740–750.).

Множество таких интеллектуальных загадок (больше, чем в любом трактате нового времени по энигматике), которыми развлекались на пирах мудрецы и поэты древней Греции, приведено у Афинея Наукратского (II в. РХ) в «Пирах мудрых» (Αθήναιος Ναυκράτιоς, «Δειπνοσοφισταί»: х.448–459, [Афиней 1961: 4.531–583]).

Попытка общей теории элементарных форм литературы: Йоллес 1930.

Число разноязычных собраний, из которых Тэйлор черпает параллели, превышает тысячу; они охватывают примерно две с половиной сотни языков и диалектов.

Специально загадке в античности был посвящен трактат Клеарха из Сали «Περὶ γρίφον», не дошедший до нас (упоминает Афиней 1961: 4.531 [х.448с]).

Подчеркиваю: ценность структуральной лингвистики на этих страницах не ставится под сомнение – речь идет о ее гипертрофии, которая, по-видимому, отражает общую тенденцию культуры, всегда готовой приостановить понимание в пользу манипулятивных процедур, подтвердивших свою практическую успешность. Читатель увидит, что автор не чужд ни лингвистической поэтике, ни семиотике, дисциплинам, возникшим на основе структуральной лингвистики, но он не дает им власти над собой.

Картина поразительного отсутствия связи с предшествующей традицией открывается в таких представительных структуралистических собраниях исследований загадки, как Journal of American Folklore, v. 89, no. 352 (1976), Паремиологический сборник 1978, Паремиологические исследования 1984, Исследования 1994 и 1999.

Статья Жоржа и Дандеса – не рядовая среди многочисленных структуралистических работ о загадке, она получила большой отклик и до сих пор является авторитетной, на ее выводы принято полагаться.

Лучшие известные мне размышления о выборе адекватного уровня анализа сложных функциональных систем находятся в книге Л. С. Выготского «Мышление и речь» (Выготский [1934]). Они должны войти в золотой фонд научной герменевтики.

Можно попутно отметить, что в художественных текстах смысл непременно отклоняется от логической предсказуемости.

К. Пайка принято противопоставлять Н. Чомскому, но их объединяет логический редукционизм.

Положение осложнено тем, что феноменологическая философия, сопряженная с герменевтикой и давшая импульс фонологии, классической структурально-лингвистической дисциплине, с самого начала в трудах Эдмунда Гуссерля (Edmund Husserl) была ориентирована на проблематику логико-математического знания, а затем оказалась мистифицирована и переведена в область метафизики Мартином Хайдеггером (Martin Heidegger), так что перестала быть полезной лингвистике.

Христоф Майнерс (Christoph Meiners), комментируя интеллектуальные загадки (γρίφος), которыми развлекались мудрецы и поэты в «Пирах мудрых» Афинея, отмечает, что эти загадки… – и тут, в отрицательном модусе, он дает определение загадки, которая похожа на народную, – не были: «ни неопределенными вопросами, которые самым разнообразным способом представляются верными, но лишь некоторым определенным образом могут быть разгаданы, ни описаниями, которые на первый взгляд никаким действительным предметам не соответствуют, а при ближайшем рассмотрении приложимы ко множеству предметов и все же в остатке содержат нечто неопределенное, пока не наткнешься на предмет, что подразумевался и чьи признаки приведены в некотором запутанном виде» (Майнерс 1781: I, 55). Спустя столетие Конрад Олерт (Konrad Ohlert) похожим образом, но более точно описал древний тип загадки: «В древнейшие времена нам попадаются в загадках почти только простые вопросы, на которые казалось бы можно ответить различным образом, но на самом деле нужно одним определенным образом. Во многих этих загадках признаки или свойства предметов представлены не так, чтобы путем их соединения и дополнения недостающими можно было бы найти искомое слово или предмет, но задача обозначена зачастую лишь неопределенными чертами и лишь иногда дан намек в единственном верном направлении, так что разгадка может быть найдена лишь в качестве счастливой находки, но никак не в результате целенаправленного размышления» (Олерт 1886: 111). Неполное соответствие загадочного описания разгадке разрабатывалось аналитически, как уже было отмечено, Ч. Т. Скоттом (Скотт 1965) и позднее, например: Э. Конгас-Марандой (Маранда 1971, 1971b), Ю. И. Левиным (Левин 1972, 1978) и Т. В. Цивьян (Цивьян 1994).