Мария Черняк: Массовая литература XX века: учебное пособие

«Толковый словарь иностранных слов» Л.П. Крысина отмечает орфографическую вариантность: ремейк и римейк, наблюдаемую и в рассмотренных текстах.

Автор популярных отечественных детективов А. Гурский предлагает «кардинальное решение»: «Учитывая засилье культурного ширпотреба и малое количество нынешних шедевров, сегодня следует в срочном порядке заняться переименованием наиболее значительных произведений прошлого дабы дать им вторую жизнь и снова пустить в оборот. Вместо тошнотворно-фекального Сорокина или лебядкинообразного Пригова <���…> запустить – в оболочках иных названий – Лермонтова, А.К. Толстого» (Гурский, 2002).

Авторские мистификации являются коммерческой тайной издательства «Захаров» и до сих пор не раскрыты, однако М. Золотоносов делает предположение, что автором «Отцов и детей» является молодой писатель Сергей Шаргунов, автор романа «Ура!» (Золотоносов М. Игра в классики // Московские новости. 2002. № 33).

Однако следует признать правоту слов А. Усмановой: «Каждая новая экранизация “Анны Карениной” или “Ромео и Джульетты” сообщает нам гораздо больше о сегодняшней культуре и ее проблемах, нежели о рассказываемой истории» [Усманова, 2004: 190].

Необходимо отметить, что многочисленные инсценировки «Анны Карениной», сделанные для раннего кинематографа (даже инсценировка Н.Д. Волкова, поставленная в МХАТе и признанная чуть ли не классической) сводят роман к истории одной трагической любви, отказываются от линии Левин – Кити [Гинзбург, 1963].

Например, в романе Л. Ким «Аня Каренина» (2005) первоисточник становится лишь узнаваемой точкой отсчета. В предисловии к роману говорится: «За сто с небольшим лет, что отделяют “Анну” от “Ани”, население Москвы и Санкт-Петербурга увеличилось на порядок. Так что толстовские имена в романе Л. Ким – это что-то вроде данным давно пройденных отметок “зеленого сектора” манометра» [Ким, 2005: 10].

Примером постмодернистской игры с «клонированными» текстами может служить роман В. Сорокина «Голубое сало».

Роман Ф.М. Достоевского становится источником постмодернистской игры в пьесе В. Сорокина «Dostoevsky-trip», в которой реализована метафора «мир-текст» и «человек-текст». Герои Сорокина, приняв наркотик «Достоевский», попадают в пространство романа «Идиот» и принимают на себя роли его персонажей. В этом случае создание новой реальности с участием классических героев обусловлено постмодернистским дискурсом.

Современные исследователи вводят понятие <���фэнфик>, которое смыкается с традиционными деривативными кинематографическими и литературными жанрами – пародией, римейком, сиквелом (тексты по мотивам известных произведений масскультуры, созданные непрофессиональными авторами и не претендующие на коммерческую публикацию). «Фэнфик» впервые появляется в30-е годы XX в в Англии, когда возникает «Литературное общество Шерлока Холмса», созданное для того, чтобы продолжать и развивать дело сэра Артура Конан ДойлаГоралик, 2003].

Эта мысль перекликается со словами О. Шпенглера из «Заката Европы»: «Приблизительно с 150 года до Р.Х. в области античного искусства началась практика изготовления копий со старых шедевров, отнюдь не потому, что эти последние хоть как-то еще понимались, а потому, что не умели уже самостоятельно производить оригиналы»[Шпенглер, 2002: 209].

Заглавие романа И. Эренбурга 1920-х гг. представляет собой краткое изложение сюжета: «Необычайные похождения Хулио Хуренито и его учеников: мосье Дэле, Карла Шмидта, мистера Куля, Алексея Тишина, Эрколе Бамбуги, Ильи Эренбурга и негра Айши. В дни мира, войны и революции в Париже, Мексике, Риме, в Синегале, в Кинешме, в Москве и в других местах, а также различные суждения Учителя о трубках, о смерти, о любви, о свободе, об игре в шахматы, об иудейском племени, о конструкции и о многом другом».

«Стёб – это саркастическое снижение, заголение персонажа, запечатление предмета описания в издевательски подчеркнутой наготе, окончательный эстетический приговор и самой реальности, и тем традиционным литературно-критическим условностям, которые требуют от «поэта быть больше, чем поэтом» [Гусейнов, 1997: 150].

В 2004 г. впервые новый роман В. Пелевина «Священная книга оборотня» продавался вместе с компакт-диском с одиннадцатью вокально-инструментальными мелодиями, призванными эмоционально скрепить текст.