Мария Черняк: Массовая литература XX века: учебное пособие

Известно, что М. Булгаков «Багровый остров» выпустил под именем Жюля Верна, свое же имя указал лишь в качестве переводчика с французского.

Идея создания авантюрного романа на сюжет «Шести Наполеонов» Конан Дойла исходила от В. Катаева (именно ему посвящен роман «Двенадцать стульев»), который, по воспоминаниям Е. Петрова, однажды вошел в редакцию газеты «Гудок» со словами: «Я хочу стать советским Дюма-отцом» и предложил сотрудникам газеты быть его «неграми» (Щеглов, 1990: 117).

Одним из примеров разнообразных и многочисленных трактовок образа главного героя романа «Двенадцать стульев» можно считать статью Б. Сарнова «Что спрятано в “12 стульях»?”. В начале 1990-х гг., когда стремительно перестраивалась и социальная, и экономическая, и политическая жизнь России, образ Остапа Бецдера оказался созвучен новому времени. «Драма Остапа Бендера – это трагедия неиспользованных – вернее, невостребованных – возможностей. Фигура Остапа – это гимн (независимо от желаний и намерений авторов) самому духу предпринимательства» [Сарнов, 1992: 179].

Выражаю глубокую признательность Т.В. Ивановой (1900–1995) и Вяч. Вс. Иванову за предоставленную возможность работать с семейным архивом.

Показательна антология “Mass Culture in Soviet Russia: tales, poems, Songs, Movies, Plays and Folklore” ((Ed. James von Geldern and Richard Stites) – Bloomington, 1995), в которой 1930-е гг. называют «Московским Голливудом» (в эту парадигму включаются тексты от романа Н. Островского «Как закалялась сталь» и горьковского проекта «Беломоро-Балтийский канал» до стихов С. Маршака и Лебедева-Кумача).

Публикация зарубежных детективов сопровождалась резкой критикой западной массовой литературы. Показательна книга А. Николюкина «Антикультура: массовая литература США». – М.: Знание, 1973.

Примечательно, что в начале XXI в. майор Пронин «возврашается» в массовую литературу в ретродетективах Е. Малевского. Так, в детективе «Вальс для майора Пронина» (М.; СПб.: Астрель, 2004) майор Пронин спасает жизнь европейским дипломатам и великому джазисту Леониду Утесову. А Лев Олевалов, создатель Пронина, появляется в романе в качестве второстепенного персонажа.

Библиография советской фантастики 1918–1991 достаточно полно собрана В. Вельчинским ( http://www.sunday.ru/library/biblio.htm).

В 1928 г. А. Тарасенков исчерпанность авантюрного романа объяснял так: «Лозунг, данный в свое время т. Бухариным о необходимости создания «Красного Пинкертона», авторами этих произведений понят довольно своеобразно. Обычны и штампованы стали уже в литературе этого рода белогвардейцы-злоумышленники, «сознательные» комсомолки-Маруси и честные крепко-мускулистые комсомольцы, раскрывающие «тайны заговора» или спасающие «документы». Приемы западного авантюрного романа типа Нат-Пинкертон и Ник-Картер совершенно механически переносятся на наш материал. В результате вместо действительно нужного и полезного «Красного Пинкертона» обычно получается третьесортная халтурная пошлятина с изрядной долей слащавого сюсюканья сомнительного красного цвета» (На литературном посту. 1928. № 24. С. 67).

В 1953 г. А. Фадеев, руководивший писательской организацией, писал в письме А. Суркову: «Советская литература по своему идейно-художественному качеству, а в особенности по мастерству, за последние 3–4 года не только не растет, а катастрофически катится вниз, мало, очень мало явлений, которые можно было бы выдвинуть хотя бы как относительный образец» [Фадеев, 1982: 329].

Документы свидетельствуют…: из фондов Центра хранения современной документации // Вопросы литературы. 1994. № 3.

Для каждого писателя проблема сопротивления в условиях творческой несвободы была глубоко личной. Л.З. Копелев вспоминал о Вс. Иванове: «Его сопротивление кажется, никогда не было наступательным. Однако, надежно оборонительным. Я помню, как он защищал Дудинцева, как безоговорочно поддерживал Пастернака. Всеволод Вячеславович много помогал преследуемым, вернувшимся из лагерей, начинающим литераторам, но всего меньше – помогал самому себе <���…> тяжелые снаряды чекистской артиллерии разрывались близко от него. Был страх, были мучительные сомнения, были стремления перехитрить судьбу» (письмо к М.А. Черняк, сентябрь 1994 г.).

Так, например, критиковались за сентиментальность и отход от соцреалистического канона повести Р. Фраермана «Дикая собака Динго, или Повесть о первой любви» (1939).