3) «Третий способ строится на сходстве звуков в соответствии с родством обозначаемых понятий. Словам со сходными значениями присуще также сходство звуков, но при этом, в отличие от рассмотренного ранее способа обозначения, не принимается во внимание присущий самим этим звукам характер. Для того чтобы четко проявиться, этот третий способ предполагает наличие в звуковой системе словесных единств определенной протяженности или по меньшей мере может получить широкое распространение только в подобной системе. Этот способ, тем не менее, является наиболее плодотворным из всех известных и позволяет с наибольшей ясностью выразить результат работы мысли во всей его целостности при помощи такой же целостности языка. Этот способ обозначения понятий, в котором аналогия понятий и звуков в их собственных сферах проводится так, что достигается их полная гармония, можно назвать аналогическим» [Там же]. В. Гумбольдт не приводит примеры аналогического способа обозначения понятий, но очевидно, что он имеет в виду уподобление звукового знака звуковым знакам со сходными функциями, что в дальнейшем было названо аналогией языковых единиц: ср. дом – домик и кот – котик , стол – столы и столб – столбы. Новый этап обсуждения вопроса о природе языковых знаков и их соотношении с означаемыми связан с именем Ф. де Соссюра. Он выдвинул положение о произвольности знака, понимая под ней отсутствие внутренней мотивированности между звучанием знака и означаемым и уточняя свое положение тем, что выделяет «произвольность абсолютную» и «произвольность относительную». Под последнюю он подводил слова со сложной морфологической структурой (ср. пять , но пятьдесят). Языки, в которых имеет место максимальная немотивированность, Ф. де Соссюр предложил называть лексикологическими (таковы английский, китайский языки), а языки, в которых преобладает относительная мотивированность – грамматическими (таковы санскритский, латинский и др.).
Положение Ф. де Соссюра о произвольности языкового знака вызвало длительную дискуссию. Одни лингвисты поддерживали принцип произвольности языкового знака и чаще всего формулировали его как принцип условности, конвенциональности языкового знака. Можно сказать, что этот принцип стал общепринятым в научной литературе. Однако не все лингвисты разделяли положение Ф. де Соссюра. К ним, например, относится Э. Бенвенист, который в своей статье «Природа языкового знака» оспаривал произвольность языкового знака, сосредоточив внимание на том, что для говорящего языковой знак не является произвольным [Бенвенист 1974]. Несколько осторожную позицию по отношению к тезису Ф. де Соссюра занял его ученик Ш. Балли. В книге «Общая лингвистика и вопросы французского языка» [Балли 1955] он разделяет в принципе точку зрения своего учителя, но дополняет ее наблюдениями над звуковым символизмом, которому Ф. де Соссюр не придавал особого значения, и полагает, что «произвольность и мотивированность являются относительными понятиями; в промежутке между ними мы находим все возможные степени перехода» [Там же: 150].
В отечественном языкознании против теории произвольности языкового знака выступил В.А. Звегинцев [Звегинцев 1962]. Суть его возражений сводится к следующему. Он подчеркивает тот неоспоримый факт, что звуковая сторона слова не может быть соотнесена с природой предметов или явлений, которые обозначаются данным словом [Там же: 33]. И в этом В.А. Звегинцев видит условный характер соотношения звуковой стороны слова и его смыслового содержания [Там же: 34]. Однако языковые знаки находятся в системных, взаимообусловленных отношениях, и всякое новое образование основано на системных отношениях, что определяет его мотивированность. В то же время он учитывает, что немотивированность языкового знака может как приобретаться, так и утрачиваться. Поэтому «сам по себе принцип произвольности языкового знака не является конституирующим для природы языка и носит исторический и факультативный характер [Там же: 43].
Мнение В.А. Звегинцева в целом было поддержано в отечественном языкознании. Так, в «Лингвистическом энциклопедическом словаре» (1990) говорится о том, что «связь означающего и означаемого может быть частично мотивированной: так, употребление слова в переносном значении мотивировано опорой на это же слово в прямом значении; производное слово мотивировано связью с производящим. Но во всех таких случаях речь может идти лишь об относительной мотивации» [Там же: 343].
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу