Дания Салимова - Время и пространство как категории текста - теория и опыт исследования (на материале поэзии М.И. Цветаевой и З.Н. Гиппиус)

Попытка проанализировать основные способы репрезентации авторской модели пространства двух поэтов осуществляется с учетом их потенциала на разных языковых ярусах (прежде всего на лексико-семантическом и грамматическом) и специфики структурно-композиционной организации самих произведений, хотя их анализ в большей степени носит комбинированный характер, учитывающий различные аспекты языкового выражения. Это обусловлено, во-первых, самой сложностью и интегративностью природы художественного текста, во-вторых, на наш взгляд, невозможностью определения четких границ между языковыми средствами актуализации авторской интенции. Так, к примеру, трудно представить интерпретацию авторской концепции пространства с точки зрения лексико-семантического наполнения без учета грамматических средств выражения, специфику поэтического синтаксиса без особенностей структурно-композиционной организации художественных произведений.

Известно, что слово время в русском языке появилось намного раньше, чем пространство. Это относительно новое для русского языка слово имеет вполне закономерно меньше типов значений, о которых мы уже вскользь говорили во Введении данной работы. Вопреки распространенному мнению о том, что основным средством выражения локальных отношений в языке является синтаксическая конструкция (В.Г. Гак), попытаемся доказать, что для цветаевских текстов основными номинаторами пространственных отношений выступают отдельные высокочастотные слова, на когнитивном уровне которые можно классифицировать как концепты-центры полевого рисунка пространственного мира поэта. Вопрос о процессе категоризации пространства в поэтических текстах Марины Цветаевой мы постараемся решить в основном на лексическом уровне, как это проводилось и при изложении особенностей использования автором темпоральных лексем. Описание и реконструкция пространственного фрагмента цветаевской картины мира должны вестись через призму лексики с пространственным значением, которая в стихотворениях поэта является маркером пространственного образа, горизонтально и вертикально ориентированного пространства, денотативно соотнесенного с определенным фрагментом реального мира, который в результате категоризации творческим сознанием приобретает определенные, устойчивые в рамках идиостиля поэта перцептивные, эмотивные характеристики. При этом постараемся сознательно уходить от сверхширокого использования слова «пространство» в поэтическом тексте; о том, что в современных работах намечается тенденция злоупотребления этим словом (пространство души, пространство любви, творческое пространство стали любимыми выражениями многих исследователей текста), мы уже упомянули раньше. Нас интересует прежде всего именно поведение пространственных локализаторов, слов со значением местонахождения, повторяемость основных пространственных ориентиров и т.д.

Широта пространственного мира (в географическом понимании) Марины Цветаевой (Москва, Крым, Франция, Германия, Чехия и т.д.) органично вошла и в текстовое ее пространство: так в стихотворениях поэта пульсирует здесь и там как вечные оппозиции с одной стороны, где – нигде – негде как философия триединства – с другой. Поэт, вечно ищущий, в том числе и свое место в этом мире, всегда ощущал, что он не здесь и не в свое время.

Пространственная картина Марины Цветаевой, на наш взгляд, возможно, для автора менее значима, но более разнообразна. Как известно, само слово пространство, несмотря на его сверхвысокую употребляемость в научном стиле, в поэзии встречается крайне редко (уж слишком неестественно звучит это многосложное слово с соседствующими согласными). У Марины Цветаевой лексема появляется не раз в стихах разных периодов:

Пространств, треклятым простыням…; проволокою пространств и другие примеры обнаруживаем мы в ее произведениях, причем «пространство», как и перо самого поэта, постоянно меняется, переиначивается, перетрансформируется. Это и субститут воздуха, атмосферы: