Татьяна Яшина: Творчество Томаса Мура в русских переводах первой трети XIX века

Еще одну русскую фамилию можно встретить в дневнике Мура в записи от 13 мая 1826 г., где отмечается, что на выставке акварелей в Лондоне представлена "прелестная картинка из "Лаллы Рук" Стефанова (Stephanov)" 29. По данным «Подробного словаря русских граверов XIV–XIX вв.» Д.А.Ровинского художник Филетер Степанов, приехавший в Лондон в качестве крепостного человека со своим барином, ушел от него, женился на англичанке Гертруде, тоже художнице, учился у Бертолоцци гравированию пунктиром, после чего с 1778 г. выставлял свои произведения в Англии; кончина Гертруды в январе 1808 г. привела Филетера Степанова к творческому закату и психическому расстройству 30. У Филетера Степанова было два сына, занимавшихся как акварелью, так и графикой, и книжным иллюстрированием, – Джемс и Френсис-Филипп; видимо, один из сыновей и был иллюстратором «Лалла Рук» Мура 31. Упоминаемый Муром Stephanov активно выставлялся в Лондоне, например, его работу нашел на выставке в Британском институте 2 (14) февраля 1826 г. А.И.Тургенев: «В числе живописцев, <���…> коих картины здесь выставлены, нашел я и русское имя: Stephanov. Я спросил у смотрителя, русский ли он или англичанин, и он отвечал мне, что Степанов, кажется, происхождения русского, но что он родился и воспитан в Англии и принадлежит по всем правам к числу ее художников» 32.

Как видим, в дневниковых записях Томаса Мура встречается совсем немного русских фамилий, причем каждая из них упоминается эпизодически, в связи с отдельным событием в жизни ирландского барда. Однако приведенные факты, даже несмотря на свою немногочисленность, позволяют говорить об имевших место контактах Мура с представителями просвещенных российских кругов, продвигавших родную культуру за рубежом.

Увлечение Муром в России тесно связано с расцветом русского романтического ориентализма, проникновением в произведения яркого восточного колорита. Бесспорно, на предпочтения русских писателей существенно влияли окрашенные на ориентальный манер сочинения английских, французских, немецких романтиков, в том числе и «Лалла Рук» Томаса Мура. Однако вряд ли стоит усматривать личный почин Мура в появлении «моды» на ориентализм В России. Правильнее говорить о том, что «Лалла Рук» удачно вписалась в тенденцию, наметившуюся в условиях поисков романтиками национальной самобытности посредством обращения к этнографии и фольклору населявших империю наций и народностей. Именно от этой «моды», по наблюдению И.Ю.Крачковского, и началось усиленное изучение народов Востока в России 33.

Вместе с тем проникновение "Лалла Рук" в Россию было обусловлено не историко-культурным увлечением ориентализмом, а событиями совершенно иного, общественно-политического плана – берлинским праздником 1821 г. Праздник, устроенный в честь будущего российского императора Николая I и его супруги Александры Федоровны при прусском дворе, был ориентирован на укрепление неформальных отношений между представителями правящих династий. Участниками праздника стали как знатные гости, так и члены королевского дома, и большая часть свиты. Театрализованная постановка на сюжет Томаса Мура изображала свадебный поезд Лалла Рук, на пути следования которого устраивались "живые картины", представлявшие собой эпизоды из всех четырех вставных поэм. Каждая сцена сопровождалась исполнением романсов, текст которых был призван разъяснить застывшее на сцене "немое" действие. Музыку к романсам написал придворный композитор Г.—Л.Спонтини, а озвучивали их популярные певцы Миллер, Зейдлер, Шульц и Бадер. Впечатление от берлинского праздника, долгие годы жившее в памяти Николая I и его супруги Александры Федоровны, побуждало их (а заодно и представителей близкого окружения) вновь и вновь на протяжении долгих лет возвращаться к образам и идеалам "Лалла Рук". Впечатлением праздника были обусловлены и прекрасный перевод второй вставной поэмы "Рай и пери", осуществленный в 1821 г. В.А.Жуковским, и некоторые другие литературные произведения.

Поэма Томаса Мура "The Loves of the Angels" ("Любовь ангелов"), написанная в 1823 г., получила в России определенную известность, однако суждения критики 1820–1830-х гг. о ней были либо поверхностно-декларативными, либо жесткими, критическими, что можно связывать с настороженностью в оценке поэтических обработок религиозных сюжетов. Предложенная Муром эротическая интерпретация библейских эпизодов представлялась тем более подозрительной, что только недавно была осуждена духовной цензурой "Гавриилиада" А.С.Пушкина, а публикация эротических сочинений Э.Парни, А. де Виньи и др. приравнивалась к вольнодумству, политическому либерализму. Наконец, в России была запрещена "мистерия" Байрона "Небо и земля" (1822), в которой, по мнению цензора, ощущалось "намерение стихотворца выказать всевышнего несправедливым и жестоким" 34. Особо возмущали церковную цензуру описания любовных свиданий ангелов с земными девами, изображение всеобщего разврата в самый канун потопа. Однако подобные описания опирались на вызывавшую теологические споры шестую главу библейской «Книги Бытия», согласно которой сыны божии брали себе в жены наиболее красивых дочерей человеческих; о сынах небес, вожделевших дочерей земли, говорилось и в апокрифической «Книге Еноха», найденной в Эфиопии и потому, по мнению Байрона, написанной до потопа.