А. Колмогорова - Аргументация в речевой повседневности

Возвращаясь к тройственному делению жизненного мира общества в концепции Ю. Хабермаса, обратимся к репрезентации в аргументативном процессе субъективного мира внутренних переживаний.

Рассмотрим следующие примеры:

(57) Написал, что все это напоминает мне лагерь, где любое проявление доброжелательства, улыбка, готовность что-то уступить – немедленно трактуются как слабость, и матерый лагерник звереет, удваивая нажим. Здесь то же самое, но это не лагерное, это просто средневековое сознание, и тьма тому подтверждений. Если в Божьем храме открыто и яростно призывают кого-нибудь убивать (это ныне главное содержание службы во всех мечетях), то это более напоминает темные временасредневековья, нежели двадцатый век [материалы сайта http://www.jewish.ru];

(58) Служить отечеству следует так, как это делал Уинстон Черчилль, ведший свою страну через годы войны и мира, сквозь пик имперского влияния и в темные годыупадка [Уткин А. Уинстон Черчилль (1999). – НКРЯ].

С позиций социально-речевой аргументации следует отметить тот факт, что контекстом, в котором употреблено прилагательное темный, активизируется суждение «и такое время трудно пережить». На уровне воздействующей функции речевого поступка данное суждение может находиться как в фокусе взаимодействия, так и быть «в тени», выступая в качестве основы для находящегося в фокусе ориентирующего воздействия.

Так, в примере 57 вышеназванное суждение социально-речевой аргументации находится в фокусе речевого воздействия – сейчас настали времена, которые также трудно пережить, как и определенный период времени в средневековье. При этом доводами к такому утверждению являются следующие суждения: потому что забытыми оказались самые главные духовные ценности (в храме открыто призывают убивать).

В следующем речевом фрагменте внимание слушателя фокусируется на утверждении о том, что Черчилль был великий политик. Основанием служит тот факт, что он сумел провести страну как через «легкие» времена расцвета, так и через времена, которые было трудно пережить ( темные годыупадка).

В принципе, можно было бы говорить о том, что суждения социально-речевой аргументации могут выступать в качестве как тезиса, так и аргумента в развертывании говорящим «поверхностной», т.е. достаточно ясно осознаваемой коммуникантами, аргументации. В предыдущих публикациях мы обозначили последний аспект («поверхностный») как логическую аргументацию (Колмогорова 2005, 2006а, 2006б), исходя из того, что здесь ясно просматриваются такие элементы, как тезис и аргументы к нему. Однако сейчас нам представляется более уместным называть анализируемый в данном параграфе аспект аргументации личностной аргументацией. Основанием тому служат нижеследующие доводы:

1. В большей части проанализированных нами речевых фрагментов не соблюдаются сущностные требования к доводам логической аргументации: доводы должны содержать репрезентативные и/или статистические данные, представлять собой конкретные случаи, свидетельства, преимущественно, факты, а не мнения (Рузавин 1997), теоретические или эмпирические обобщения, утверждения о фактах, аксиомы, определения и конвенции (Кириллов, Старченко 2001).

Так, в большинстве случаев, когда суждения социально-речевой аргументации можно было бы рассматривать как аргументы к какому-либо тезису, становится очевидно из самой природы этих суждений, что они апеллируют к области оценки и мнения, а не к областям достоверного и фактического:

(59) А ночью, после тяжких раздумий, ему снились леса. Они виделись всегда одинаково: светлый,березовый лес,заключенный в сияющий купол, речка с прозрачной водой… [Алексеев С. Крамола // Роман-газета. № 19, 1991. С. 85];

(60) Парень пронес торт мимо рта, и я с удовольствием увидела, как кремовая роза шлепнулась прямо на светлые брюкиборца за спокойное выпивание чая [Донцова Д. Жена моего мужа (2002). С. 169].

Он так стремился в эти леса (пр. 59) (тезис), потому что в такой среде происходит что-то необыкновенно хорошее (аргумент) – налицо опора на мнение, в определенной степени навязанное (см. теорию социального принуждения Э. Дюркгейма (Дюркгейм 1998)) социумом и освященное традицией, а не на факт, конкретный пример или свидетельство. Она была особенно рада, что не понравившейся ей парень испортил себе брюки (тезис), потому что такие брюки особенные и ценные – та же апелляция к мнению и оценке (пр. 60).