А. Колмогорова - Аргументация в речевой повседневности

Однако следует подчеркнуть, что в случае человеческой коммуникации, в отличие, скажем, от коммуникации в животном мире, окружающую среду следует понимать не столько как природу, сколько как социум. Следовательно, смысл языкового знака можно определить как оптимальную модель взаимодействия с социальной средой в конкретных временных и пространственных условиях, становящуюся возможной благодаря использованию данного объекта (слова). В таком случае, одной из сущностных характеристик смысла в речевом общении является его двусторонняя направленность: от Говорящего и от Слушающего к некоторому общему для них обоих центру – точке общности.

Ведь если смысл, сформированный мной в моем речевом воздействии, по каким-либо причинам не «спровоцировал» процесс формулирования моим собеседником достаточно близкого (но не идентичного, поскольку это не возможно) смысла, то мое речевое воздействие не состоялось, а значит, было бессмысленным.

Смысл речежизненного поступка можно определить как точку наивысшего напряжения, в которой происходит «стягивание» двух стремящихся к взаимопроникновению сознаний.

М.М. Бахтин отмечал: «Высший архитектонический принцип действительного мира поступка есть конкретное, архитектонически-значимое противопоставление я и другого. Два принципиально различных, но соотнесенных между собой ценностных центра знает жизнь: себя и другого, и вокруг этих центров распределяются и размещаются все конкретные моменты бытия. Один и тот же содержательно-тождественный предмет, момент бытия, соотнесенный со мной или соотнесенный с другим, ценностно по-разному выглядит, и весь содержательно-единый мир, соотнесенный со мной или с другим, проникнут совершенно иным эмоционально-волевым тоном, по-разному ценностно значим в своем самом живом, самом существенном смысле. Этим не нарушается смысловое единство мира, но возводится до степени событийной единственности (курсив наш. – А.К. )» (Бахтин 1994: 72).

Однако не следует упускать из вида тот факт, что материалом осуществления речевого поступка является, прежде всего, языковой знак (Н.Ф. Алефиренко предложил также термин «речевой знак» (Алефиренко 2007), а термин «знаки речи» был сформулирован еще Ф.Ф. Фортунатовым (Фортунатов 1956: 122)). Знак же имеет важнейшую характеристику, выделяющую его из ряда обычных «вещей» – знак замещает собой что-то. Следовательно, манипулирование знаком в процессе осуществления ориентирующего поведения имеет своей целью не только сориентировать коммуниканта на определенную модель взаимодействия с телом знака, но, через посредничество первого типа взаимодействия, сориентировать партнера по коммуникации на определенный способ взаимодействия с замещаемым знаком объектом. Происходит «удвоение» объекта, и биологическое определение смысла (Златев 2006) может быть модифицировано: смысл – оптимальная модель взаимодействия с объектом-1 в конкретных временных и пространственных условиях среды, становящаяся возможной благодаря использованию объекта-2 в речевой практике. Правомерно возникает вопрос: в таком случае речь идет о смысле объекта-1 или объекта-2? Скорее всего, следует считать, что выше данное определение фиксирует смысл взаимосвязи между данными двумя объектами. Поскольку нас интересует, прежде всего, проблема смысла языкового знака, то позволим себе сформулировать его так: дискурсивный смысл языкового знака в конкретном речевом поступке есть в достаточной мере адекватно понятая коммуникантом 2 ценностно окрашенная модель взаимодействия с устойчиво ассоциируемым (в сознании членов определенного лингвокультурного сообщества) с языковым знаком объектом, предлагаемая коммуникантом 1 при помощи использования данного знака в конкретном дискурсе.

В таком случае, если «внешнюю» сторону речевой/языковой деятельности человека составляет его речевое поведение, предстающее как способ ориентирующего поведения, в котором доминантой является феномен смысла, то «внутреннюю» сторону данной деятельности целесообразно рассматривать как деятельность по оперированию индивидуальной системой концептов и стратегий смыслоформирования и смыслоформулирования в процессах говорения и понимания речи (Залевская 1999: 29–30; Залевская 2005).

Смыслопорождение и смыслоформулирование есть сложные многоаспектные процессы, тесно связанные с проблемами речепорождения, широко исследуемыми в работах по общей лингвистике, психо– и нейролингвистике (ср. уровни порождения высказывания в теориях Б. Поттье (Pottier 1992) и А. Кюльоли; этапы речепорождения в концепциях Л.С. Выготского (Выготский 2007), И.А. Зимней (Зимняя 1969, 1978), А.А. Залевской (Залевская 1999, 2005), А.А. Леонтьева (Леонтьев 1997).