Александр Фефилов - Введение в когитологию - учебное пособие

Аналогичное толкование лексического значения как «наивного понятия» предлагал Ю.Д. Апресян [3, 57–59]. Наиболее последовательные сторонники билатеральной концепции языкового знака справедливо отмечают, что значение не существует без знака, а знак обладает значением, что «не форма знака должна соотноситься с объектом, а знак в целом, включая и его значение» [24, 9]. Считается, что в такой интерпретации исключается возможность отождествления языкового значения и мыслительного понятия. Остается, однако, открытым вопрос о способе связи, о характере интеграции билатерального языкового знака и обозначаемого с его помощью мыслительного понятия.

Проблема соотношения формы и языкового значения при всей своей очевидности не получила удовлетворительного решения ни в одном из подходов. Значения в силу их экстралингвистического понимания продолжают рассматриваться вне жесткой привязки к языковой форме. Так, например, в соответствии с установками «лингвистической комбинаторики», в которой наиболее последовательно воплотилась унилатеральная концепция языкового знака, «варианты одного и того же значения могут соотноситься с различными фономорфологическими комплексами, а одни и те же фономорфологические комплексы могут соотноситься с различными значениями» [32, 43]. Хотя, как было уже отмечено выше, значение слова нельзя рассматривать в разрыве от звуковой оболочки слова (акустемного образа). Значение не свободно. Оно прочно привязано к определенной форме слова. Разные слова могут иметь аналогичные значения, но никогда не имеют одного и того же значения.

Описание состояния методологической базы в лингвистике высвечивает многие вопросы, требующие иного решения с учетом закономерностей аналитических и синтетических тенденций в языке.

♦ Что входит в план выражения слова? (только «форма» или «форма и содержание»?). До сих пор незыблемым считается структуралистское положение о том, что форма слова представляет «план выражения», а значение слова – «план содержания». Куда же тогда отнести обозначаемое содержание мыслительного понятия? Разве основная функция слова заключается в том, чтобы выражать собственное значение?

♦ Как структурировано семантическое содержание в форме слова и вокруг нее? Можно считать очевидным фактом, что форма слова семантизирована грамматическими и номинационными признаками, ср. старик – ед. ч., муж. р., «старый». Однако как эти «формальные» признаки взаимодействуют, с одной стороны, с признаками лексического значения, с другой, – с признаками обозначаемого понятия? Остается до сих пор неясным, как структурировано лексическое значение. Часто его представляют как набор «семантических компонентов», образно выражаясь – мешок, наполненный смысловыми шариками. Аналитизм отдалил понятие лексического значения от понятия словообразовательной структуры. Считается, например, что в слове учитель, суффикс – тель (а точнее совокупность двух суффиксов – т и – ель) придает целостному слову значение «активного деятеля». На основании терминологического развода мы не в состоянии сказать определенно, входит ли вышеназванный признак в объем лексического значения.

♦ Какую природу имеет семантика слова – интралингвистическую (собственно языковую) или экстралингвистическую (внеязыковую)? Аналитический подход не может объяснить единство этих понятий, а приводит к их смешению.

♦ Что обозначает и выражает языковая единица? Обозначать – это процесс наделения знаком, это соотнесение какого-то мыслительного объекта с семантической частью языковой единицы. К сожалению, понятие обозначения толкуется в лингвистике крайне небрежно. Процесс обозначения обычно отождествляется с результатом обозначения, т. е. с тем, что выражено.

Все эти методологические вопросы связаны с понятиями целого и части в языке-объекте и языке как средстве лингвистического описания.

Конечно, было бы полезно определиться в вопросах, что является синтетическим целым и аналитической частью. По-видимому, лингвистическое целое следует искать не наверху иерархической лестницы, построенной по меркам рационального мышления, а в языковом сознании, в его морфотемной природе,т. е. в формально-семантическом единстве (ср. морфа – форма; тема – семантическая основа). Морфотемная модель исследования предполагает синтез, конгруентность, корпоративность формальной и значимой сторон, а не их независимость и разделение по принципу «формальная оболочка – языковое содержание»; «материя языка – языковая семантика»; «акустема – значение» и т. п. В морфотеме, которой мы придали статус операционной единицы, конституенты «морфа» и «тема» равноценны, между ними нет детерминативной зависимости в том смысле, что одна из них определяет другую или наоборот. Это в какой-то степени форма и значение одновременно. Это взаимопроникновение, взаимопереход и взаимообъединение. Морфотема в терминологическом плане предполагает частичное тождество формы и содержания их врастание друг в друга. Как формально-семантическое единство морфотему можно рассматривать в качестве инструментального аналога языковой единицы, который используется для аналитического и синтетического описания последней; об этом будет рассказано в следующих разделах.