Пьер Байяр - Искусство рассуждать о книгах, которых вы не читали

Лусто объясняет Люсьену, каким образом он может разгромить книгу, о которой на самом деле придерживается самого лучшего мнения. Сначала нужно сказать правду и похвалить книгу. Тогда публика, подготовленная таким благожелательным началом, сочтет, что критик беспристрастен, и дальше уже будет ему доверять.

Кроме того, Лусто предлагает показать, что книга Натана типична для того состояния, в котором находится французская литература. Для нового пагубного жанра характерен избыток описаний и диалогов, так же как и обилие образов, и все это — в ущерб высокой мысли, которая всегда звучала в великих произведениях французской литературы. Безусловно, продолжает Лусто, Вальтер Скотт выдающийся писатель, но он открывает дорогу только для подражателей и его влияние гибельно для тех, кто за ним последует.

Противопоставление литературы идей и литературы образов, которое предлагает Лусто, должно быть использовано против Натана, его предполагается представить как подражателя, талант которого — лишь видимость. Несмотря на достоинства его книги, она пагубна, потому что впускает в литературу толпу, давая возможность целой армии писак подражать столь легкой форме. Лусто советует Люсьену посетовать на упадок вкуса в обществе и восславить борьбу против вторжения романтиков, которую ведут те писатели, что, вслед за Вольтером, защищают идею, а не образ.

Надо сказать, что способы разгромить книгу, которые известны Лусто, на этом не исчерпываются: он рассказывает Люсьену и о других «формах»; среди них, например, редакционная статья, задача которой — «задушить книгу двумя обещаниями»: в заголовке такой статьи стоит нужное название книги, но наполнена она общими рассуждениями, которые заканчиваются обещанием разобрать названную книгу в следующей статье, только эта следующая статья никогда не появится.

Последний разобранный пример как будто отличается от предыдущих, ведь Люсьена побуждают написать статью о книге, которую он читал. Но критика книги Натана, предложенная Лусто, основана на том же принципе, что высказывание Дориа о стихах Люсьена или того же Лусто — о «Путешествии в Египет»: содержание книги вообще не влияет на то, как ее оценят. А как пример парадоксального случая или шокирующей неожиданности в романе Бальзака возникает и ситуация, когда будущий критик книги, оказывается, ее читал.

В примерах критики «Путешествия в Египет», так же как и книг Люсьена и Натана, отзыв не имеет отношения к книге, но зато имеет отношение к автору. Именно репутация автора, то есть его место в литературной картине, определяет ценность книги. Лусто вполне убедительно показывает Люсьену, что бывают даже случаи, когда значение имеет только издатель: «Тебе надо написать статью не против Натана, но против Дориа; значит, требуется таран. Для хорошей книги таран безвреден, дурную книгу он пробьет до самой сердцевины; в первом случае он бьет только по издателю; во втором оказывает услугу публике».

Заметим, что место автора в литературе может быть весьма непостоянно и ценность книги будет меняться с каждой сменой положения автора. И Люсьен на себе ощущает, как это происходит: как только Дориа прочел его статью о Натане, он без малейших проволочек соглашается купить его сонеты и даже сам приезжает к Люсьену, чтобы заключить с ним мир:

«Он вынул из кармана элегантный бумажник, достал три банковых билета в тысячу франков каждый, положил их на тарелку и с церемонным поклоном поднес Люсьену, сказав:

— Вы довольны?

— Да, — сказал поэт, преисполнившись неизъяснимого блаженства при виде столь баснословной суммы.

Люсьен овладел собою, но он готов был петь, прыгать, он поверил в волшебную лампу чародеев, короче, он поверил в свой гений.

— Итак, „Маргаритки“, само собою, мои, — сказал издатель, — но вы не станете нападать на мои издания?

— „Маргаритки“ ваши, но я не могу продать мое перо, оно принадлежит моим друзьям так же, как их перья принадлежат мне.

— Но ведь теперь вы мой автор. Мои авторы — мои друзья. Вы не пожелаете вредить моим делам. Готовясь на меня напасть, вы поставите меня в известность, чтобы я мог предотвратить неприятность.

— Согласен.

— За вашу славу! — сказал Дориа, поднимая бокал.

— Я вижу, что вы прочли „Маргаритки“, — сказал Люсьен».

Дориа нисколько не обескуражен этим намеком на то, что сонетов он не читал; для него важны не они, а то, что их автор изменился:

«— Друг мой, купить „Маргаритки“, не ознакомившись с ними, самая лучшая лесть, какую только может себе позволить издатель. Через полгода вы будете великим поэтом; появятся ваши статьи, вас станут бояться; мне не придется хлопотать, чтобы продать вашу книгу. Нынче не я изменился, а вы. Я все тот же коммерсант, как и четыре дня назад; на прошлой неделе ваши сонеты были для меня не более чем листы капусты; нынче, благодаря вашему положению, они обратились в „Мессенские элегии“.