Елена Мадден - Наши трёхъязычные дети

То есть важнее всего проявить гибкость, понимание ситуации и (добрую) волю к предупреждению конфликтов.

Я и многие мои знакомые говорим с детьми по-русски всегда. Но при этом поясняем присутствующим немцам, о чём речь, если разговор их касается или если видно, что наша языковая обособленность им неприятна. И, конечно, вдаёмся в объяснения, если окружающие (чаще всего дети) прямо спрашивают, на каком языке и о чём мы говорим.

Факт остается фактом. Нам с Гошей на 2-летнем контроле влепили этот диагноз. Меня же перепугали до полусмерти. Грубо говоря – у ребёнка дичайший «дисбаланс» развития. Тесты на психологию рисунка и логику он выполнил для 4-хлетнего ребёнка. Тесты на понимание речи и коммуникацию – менее чем для полуторалетки, ближе к годовалому. На просьбу врача «положить мячик из кучи на стол» ребёнок взял ближайшую игрушку из этой кучи и никуда её не положил, а зажал в лапке. О том, что ребёнок двуязычный, причем преимущественно русскоязычный (система «язык семьи – язык окружения»), врач знает. Тесты были на немецком (до этого похода к врачу я была уверена, что ребёнок понимает немецкую речь. Во всяком случае, повода засомневаться в этом ранее не было). Вопрос – что делать? От врача я ушла, сдерживая рыдания, а потом долго плакала в коридоре, уткнувшись Гошастому в пузо. Рекомендаций или советов по коррекции ситуации не было. Где-то там на задворках понимаю, что врачу, который видел Гошу 2-й раз в жизни, в категоричных диагнозах доверять вряд ли стоит. Но все-таки его работа и заключается в относительной оценке детей, проходящих «контроль». Безумно испугала фраза, что эта ситуация – лишь «верхушка айсберга» грядущих проблем. Каких? Чем это грозит? Что делать? ЧТО ДЕЛАТЬ?! что с моим ребёнком? :( Окончательно впавшая в панику через 4 дня после визита к врачу…

Нам 2 г. 5 м., тоже не говорим, только повторяем отдельные голоса животных, да и то не всех.

Нам 2 и 5. Ходили к неврологу, пили глицин и пантогам, ходили на массаж и физио. В итоге после двухнедельной дрессировки я научила его говорить слово «буду». Сейчас его активно использует, а дальше – молчок.

Есть расхожее мнение, что многоязычные дети начинают говорить позже и отстают в речевом развитии. По крайней мере, до определённого возраста.

Время от времени это мнение опровергается – авторами некоторых книг-«дневников». Также и Э. Монтанари, составитель немецкого справочника о многоязычном воспитании, на вопрос, начинают ли дети-мультилингвы говорить позднее, отзывается однозначно: «нет».

Однако «стереотип» всё-таки подтверждается в быту многих семей. Так было с детьми большинства моих знакомых. В том числе писателей…

Наблюдения родителей поддерживаются и специалистами.

Франсуа Грожан (Francois Grosjean, один из наиболее авторитетных специалистов по многоязычию, во всяком случае, в англоязычном пространстве) считает: нельзя сравнивать маленьких мультилингвов с одноязычными детьми. И приводит выразительную метафору: представим трёх спортсменов – берущего барьеры, занимающегося прыжками в высоту и бегающего на короткие дистанции. Несправедливо судить первого в соревнованиях по бегу так же, как двух других (ждать, что он будет прыгать так же высоко, как прыгун-профессионал, и бегать так же быстро, как спринтер). Ведь он мастер только в своём деле.

Зузанне Дёпке (Susanne Döpke, «One Parent One Language») уточняет: многоязычный ребёнок сравним в речевом развитии с детьми страны, где живёт, но опаздывает по сравнению с детьми стран, где население говорит на других его языках. (Короче и точнее можно сформулировать так: многоязычные дети сравнимы с одноязычными в сильном языке, а вот в слабом – запаздывают.)

А у нас?

У нас «проблема слабого языка» заявила о себе некоторое время спустя после начала посещения детского садика. Слабыми вдруг оказались (или показались нам?) наши домашние языки! Наш сын почти не продвигался в русском и английском. Он начал заметно отставать даже от сестры-близнеца.

В 2+2 он очень медленно усваивал новые слова – так что я писала в дневнике о «слове месяца», «которое он мычит несколько недель подряд, потом оно вытесняется другим (из простейших: дай, о’кей и т. п.)».

В 2+4 сын пугал нас, «повторяя» не те звуки, что мы просили (loon в его изображении звучало как «муть»). Нас беспокоило, что Алек не называет, а «мычит и показывает пальцем, что нужно»…

Постепенно тревоги отпускали. Но не уходили совсем. Время от времени замечалось обескураживающее: