Майя Тугушева - Под знаком четырёх

Но вот настает торжественный день. Колетт понравился очередной его рассказ, она его печатает и, наконец, объявляет: «Приносите в неделю по одному».

Как-то, облюбовав маленькую, уютную и веселую пивную, за мраморным столиком он начинает писать «Роман машинистки». Сим не обольщается насчет его литературных достоинств, это чтиво, но чтиво, как видно необходимое для молоденьких продавщиц и швеек, которые мечтают: вот явится в один прекрасный день молодой человек приятной наружности и с заработком, достаточным, чтобы содержать жену, и предложит сердце и руку…

Сим работал молниеносно, дневная норма — восемьдесят четыре страницы: издатель Таландье был доволен. Сим поспевал со своими сочинениями и в «голубую» — приключенческую, и в «красную» — «о чувствах» — серии. «И какие чувства!» восклицал он иронически, вспоминая об этих временах и писаниях. Но про себя муж Художницы (так он уважительно называл Тижи) уже решил: «Года через два начну писать по-настоящему».

Было у него еще одно пристрастие: плавание по рекам Франции на яхте. Там, в камбузе яхты «Остгот», пришвартовавшейся на зимнюю стоянку в голландском городке Делфзейл, Жорж Сим пишет повесть «Поезд ночи». Здесь впервые среди действующих лиц появился Мегрэ, который расследует убийство, что произошло ночью в поезде, следующем из Парижа в Марсель. Впрочем, в повести Мегрэ — только имя. Более тесное знакомство читатель сведет с ним в романе «Питер Латыш». Написанный после «Поезда ночи», он будет опубликован на год раньше, в 1929-м. Здесь Мегрэ приобретает уже постоянные атрибуты и привычки — трубку, манеру двигаться, обыкновение бурчать себе под нос…

Сим писал роман в своеобразных условиях. Дело в том, что «Остгот» нуждался в ремонте. С утра до вечера рабочие стучали молотками, мешая ему сосредоточиться. Тогда он переселился на полузатопленную баржу, рядом в порту. Поставил большой ящик, на него водрузил пишущую машинку. Другой ящик, поменьше, приспособил под сиденье. Под ногами плескалась морская вода. Так он и работал — не над приключенческим романом для юношества, как обыкновенно, и не над любовным, для «чувствительных привратниц», что тоже стало в обычае. «Питер Латыш» — его первый детективный роман. Сим не подозревал, что напишет о комиссаре более восьмидесяти романов. Первые из них — тоже развлекательные, хотя уже появляются серьезность и пытливость взгляда, свойственные настоящей литературе. Вот где сказались уроки великих русских мастеров, которых он так полюбил еще в детстве. Они научили молодого писателя состраданию. Мегрэ честно исполняет свой долг, он ищет и находит убийцу, он спасает общество от угрозы, которую всегда с собой несет потенциальный или, увы, состоявшийся преступник, но Мегрэ не Видок, не безжалостная гончая, которой надо, загнав дичь, обязательно предать ее в руки правосудия в позоре и унижении. Случается и такое в богатой практике Мегрэ, когда он столкнется с мерзким, расчетливым, бестрепетным убийством. И тогда он беспощадно тверд, как Жавер у Вого, хотя и не столь бесстрастен. Но разные пути ведут к преступлению. И Сименон, только принявшийся за новый жанр, это понимает, а значит, понимает и Мегрэ: вот перед ним несчастный, запутавшийся человек, преступник и жертва в одном лице, и Мегрэ не станет мешать ему самому покончить счеты с жизнью, избежав законного возмездия.

««Питер Латыш» — отнюдь не шедевр, и тем не менее им отмечен новый рубеж в моей жизни», — скажет в своих воспоминаниях, опубликованных под заглавием «Я диктую», постаревший Жорж Сименон. И еще он будет утверждать, что «нет ничего легче, чем написать детективный роман»: «Прежде всего необходим хотя бы один труп. Затем необходим инспектор или комиссар полиции, который ведет расследование, и наконец, необходимы подозреваемые, которых автор ради финального сюрприза более или менее удачно замаскировал. Инспектор или комиссар как бы играет роль перил на крутой лестнице. Читатель идет следом за ним. Вместе с ним подозревает, порой делит с ним опасности. И вот на последних страницах раскрывается правда».

Да, старая, сотни раз до Сименона испробованная формула. Но Сименон внес кое-что свое, и раньше других это заметил издатель Фейар, которому Сименон вручил сразу четыре повествования о Мегрэ. Кроме «Питера Латыша», тут были: «Господин Галле скончался», «Повесившийся на дверях церкви Сен-Фольен» и «Коновод с баржи «Провидение»».

Фейар прочитал все четыре. А затем события развивались следующим образом, — рассказывает нам Сименон: