С началом учебы в МАИ Елисеев оказался в самой гуще авиационной жизни. Он познакомился с институтским авиазаводом, выпускавшим разработанные в МАИ самолеты, увидел редкие в те годы иностранные машины, что использовались в качестве учебных пособий. В такой обстановке желание летать пришло к Владимиру совершенно естественно.
В 1939 году Владимир Елисеев решил поступать в Тушинский аэроклуб-тот находился совсем рядом с МАИ. По медкомиссия встала на его пути непреодолимым препятствием. Ни настойчивость Владимира, ни его богатырский облик не помогли — ведь ему едва исполнилось 16 лет… Комиссия, узнав возраст кандидата в пилоты, посоветовала ему отправляться домой и не отвлекать людей от дела. Огорченный, Владимир пошел назад и в коридоре наткнулся на майора ВВС. Тот, выяснив причину его огорчения, сказал: « Ну, если уж таких не будут брать в авиацию, то кого же тогда брать ?!» И Владимир после рекомендации так кстати встретившегося офицера прошел ко миссию и был зачислен курсантом Тушинского аэроклуба, получил место в общежитии и летную форму.
Кстати, о богатырском облике. Перед войной в Тушинский аэроклуб старались брать преимущественно спортсменов. Считалось, что лучше их никто не справится с нагрузками, действующими на летчика в полете. Однако ставка на спортсменов, как на резерв летных кадров, оказалась ошибочной и себя не оправдала. Конечно, одетые в форму, выдававшуюся курсантам Тушинского аэроклуба, спортсмены смотрелись великолепно. И прыжки с парашютами старались выполнять эффектно, с кульбитами. Но их полеты совсем не впечатляли. Особенно трудно обстояло дело с освоением посадки. На обучение спортсменов этому элементу полета затрачивалось гораздо больше «вывозных-. чем на тех. кто в аэроклуб пришел — с улицы-. Особенно туго осваивали посадку гимнасты. Выработав за годы тренировок привычку предохраняться от резкого касания земли и доведя ее до автоматизма, они при посадке, идя над полосой, никак не решались коснуться земли колесами. Полеты становились для них настоящим мучением. Многие спортсмены были из-за этого отчислены.
«Неспортивная» молодежь подобных проблем не испытывала. Владимир Елисеев успешно освоил пилотирование У-2, УТ-2 и продолжил летное обучение в Остафьевской школе пилотов близ Серпухова (Моск. обл.). С началом воины школа перебазировалась в г. Вязники Владимирской области. Там Елисеев за короткий срок освоил полеты на И-16. По окончании обучения курсантом, в соответствии с приказом маршала Тимошенко, присвоили звание сержантов. Из лучших по успеваемости выпускников, среди которых был и Владимир, сформировали истребительную эскадрилью. готовую отправиться на фронт. Но обстоятельства изменились. и Елисеев был направлен в 22 Запасной авиаполк (ЗАП), базировавшийся в Иваново.
Когда группа сержантов из Вязниковской школы прибыла на место и доложила о себе, командование полка решило, что мальчишки шутят, приравнивая себя к летчикам, и передали пополнение находившемуся в это время в штабе полка майору-инженеру по вооружению. Тот мысленно уже распределял сержантов по рабочим местам:
— Сейчас познакомимся с вами, проверим, как вы знаете оружие…
— Да мы летчики!
— Ну. ладно, ребята, пошутили — и будет!
Но сопроводительные документы. в которые никто толком до сих пор не заглянул, не оставляли сомнения-сержанты действительно умеют летать. В то время сержанты-летчики были еще в новинку.
Недолго пробыв в 22 ЗАП. Владимир был направлен в Кинешму. где базировался -136 ПАП. Полк получал истребители «Харрикейн». Прибывавшие самолеты перевооружались: 12 малокалиберных пулеметов заменялись на пушки ШBAK. по одной в каждой консоли. Для помощи в освоении машины из Великобритании прибыли 3 летчика и 16 техников. Их помощь оказалась полезной, хотя изредка и происходили курьезы. Так. некоторым нашим пилотам, прежде летавшим на И-16, при выполнении посадки на «Харрикейне» казалось, что нос самолета чрезмерно опущен. Они садились с высоким выравниванием. из-за чего жесткие приземления не были редкостью. Один из англичан решил показать, как надо выполнять посадку на «Харрикейне». При стечении народа он начал делать разбег. Аэродром, расчищенный от свежевыпавшего спета (дело происходило зимой), снял белизной. Летчик, ослепленный ею, не заметил сугроба в конце полосы, зацепил за пего стопками шасси и совершил скоростной капот… К счастью, все тот же сугроб уберег его от самых печальных последствий.
Читать дальше