Мир Авиации 2006 02

Идет совещание. Завод, как всегда, ругается на ОКБ: «Документов не хватает, того нет, сего нет…» А ОКБ, как всегда: «Вы не понимаете своего счастья, что вам досталось такое замечательное ОКБ и что вы делаете такой замечательный самолет. Еще потом не нарадуетесь!» Когда все отругались, встает Марков и говорит: «Всё замечательно, для организации испытательных дел вот вам для связи и налаживания испытаний ведущий инженер Ульянов».

Всё это очень неожиданно для меня было. И вот все улетели из Куйбышева, а я остался. И с марта месяца практически до 26 декабря, когда уже начались первые полеты на 154-м, сидел там безвылазно — налаживал смычку между заводом и ОКБ. Тарировали экспериментальное оборудование (причем заводу это — прямая обуза, и чертежах серийных его нет, делать они его не хотят и считают, что это главный враг завода, потому что оно мешает развивать производство).

Мы много помогали заводу в серийных отработках. Сидели на заводе допоздна. Был там главным инженером Караков Владимир Дмитриевич, очень симпатичный человек, российский мужик, кряжистый — на него можно было на телеге наехать, и телега поломается. Правда, он был с одной ногой, но крепкий. И очень упорный. На каждый вечер, на 7 часов, он назначал в цеху планерку. На этой планерочке должны быть все начальники цехов. Вот он им всем делал внушение, слушал, кто на кого жалуется. Однажды идем на планерку, и он говорит: «Жалко, завтра день пропадает на отработках. Завтра мы машину должны из-под тока выключить».

А главной на отработках в то время была промывка гидросистем. Впервые тогда на «154-х» были введены мощная гидросистема и новые нормативы на чистоту гидравлики. По тем временам эго казалось ужасной вещью: никогда ее гак не промоешь, чтобы не было никаких посторонних частиц. Фильтров нагородили, специальные насосы поставили. Гидравлику гоняли по замкнутом)' контуру, работали всеми органами управления и периодически брали анализ этого масла. Было технологическое указание, из каких точек его брать и насколько оно должно быть прозрачным: столько-то микрочастиц на кубометр. И для того, чтобы включить гидросистему, нужно было электричество. А по каким-то другим технологическим делам электричество в тот день надо было выключить. И вот Владимир Дмитриевич идет и сетует: невозможно будет промывать. Я говорю: «А ведь для того, чтобы включить клапана гидросистемы, не надо электричества, их можно вручную включить, там есть флажочек такой». Он на меня смотрит: «Да ты чего?! А ну, пойдем!» Приходим на самолет в сборочном цеху. «Покажи!» — «Да тут надо лезть в гидроотсек». Он меня обматерил, говорит: «Я куда хочешь залезу», и полез. Он тесный достаточно, этот отсек. В этом отсеке стоят три клапана. Крышечка запломбированная. Ее открываешь, под ней — рычажок с шариком красным. Его — раз, перемещаешь, и всё открыто. Я ему говорю: «Вот, Владимир Дмитриевич. Этот кран включает гидросистему. Теперь ее можно гонять наземным насосом».

Приходим на оперативку. У меня место было в уголке, я гам слушал. Вот, все ему говорят, мол, завтра, наверное, не управимся, еще и послезавтра день займем на доработки по электричеству. А он стучит кулаком по столу, все сильнее, сильнее, потом говорит: «Ну, б****-лошади (поговорка у него была такая), не знаете вы ничего! Материальную часть не изучаете! Никакого у вас нет желания подумать! Пойдем на самолет!»

Пошел на самолет, а у начальника цеха на антресолях, на уровне второго этажа, был сделан кабинетик, и вот все оттуда спускаются, уши повесили, никто не понимает, что произойдет. Начальника сборочного цеха он загоняет в этот собачник, говорит: «Видишь кран? Открывай эту крышку! Видишь ручной клапан?» — «Вижу». — «Ну, так подними его, *** ***, кверху, и все будет работать! Понял?» — «Понял». — «Чтобы завтра с утра наладил промывку!»

Мне начальник сборочного цеха (Судницын) потом говорит:

— Это ты ему сказал?

— Чего сказал?

— Ну, про эти клапана? Почему мне не сказал?

— Ну, во-первых, ты не спрашивал, а он спросил. Я откуда знаю, что вы не знаете?

Ну они, по-моему, на меня не очень обиделись.

Дело шло своим чередом. Потом был очень интересный случай, когда выкатили самолет на аэродром, и пошел цикл промывки топлива — такой же, как и на гидравлике: заправляется топливо в бак и гоняется через сливные горловины, фильтруется и опять — несколько циклов — полной заправки, половинной заправки. Технология расписана, сколько надо прокачать через бак топлива, чтобы вынуть от туда всякий сор, стружку, куски герметика. Грязи очень много вымывается 4*.