Вертолет 2002 02

Мы полностью заправили бензином верхний бак, полностью залили нижний (установленный на полу грузовой кабины), закатили на него три трехсотлитровые бочки с бензином. В масляный бак мотора залили максимально возможное количество масла, в бачок противообледенительной системы – 60 литров спирта, да еще занесли сто литров спирта в канистрах: предстоял длительный полет в облаках в условиях обледенения.

Выйдя на максимальную мощность двигателя, я попробовал взлететь, но мороз и ветер были недостаточными для того, чтобы вертолет мог оторваться от земли. Тогда я попросил командира экипажа самолета Ли.-2 П.П. Москаленко создать ветер искусственно, поставив самолет перед готовым к взлету Ми-4 так, чтобы ураганный ветер от винтов самолета дул в сторону вертолета, а также включить фары Ли-2 для ориентировки при взлете. Так и сделали. Вертолет уверенно полетел в сторону самолета, нам удалось удержать машину от падения на снег. И когда мы, пролетая над самой поверхностью снега, разогнались до скорости 120 км в час, я перевел вертолет в набор высоты и … мы вошли в облака.

Вот опять трудная задача: полеты на вертолетах в облаках запрещены инструкциями не только из-за сложности пилотирования, но и потому, что противообледенительная система не гарантирует продолжительного полета в условиях обледенения. Спирта для борьбы с обледенением лопастей несущего и рулевого винтов у нас было максимум на час полета. Как определить высоту, на которой и обледенение поменьше, и попутный ветер сильнее? После трех часов полета в облаках со слабым обледенением я увеличил мощность двигателя до максимальной, перевел вертолет в набор высоты. Спустя некоторое время мы увидели краешек заполярного солнца и не смогли сдержать слез… Облака внизу кончились, и мы продолжали полет над водами Ледовитого океана до благополучного приземления на острове Средний. Дальше наш путь лежал в Ленинград.

Ми-4

В декабре 1956 г. на дизель-электроходе «Лена» вместе с новым вертолетом Ми-4, размещенным в контейнере на вертолетной площадке, я отплыл из Калининграда в Антарктиду. Во время плаванья нас ждало множество самых разнообразных впечатлений: знакомство с новыми городами, крещение на экваторе, ловля акул, но ничто не могло отвлечь меня от главного – я вновь и вновь сам повторял методику взлета и посадки вертолета на площадку корабля и обучал летчика из морской экспедиции. Сотрудникам научной экспедиции я прочел в кают-компании лекцию о вертолетах. Рассказал о работах по созданию винтокрылых машин, об их конструкции и возможностях, свою лекцию попытался построить так, чтобы убедить присутствующих в безопасности полетов на вертолетах. В значительной степени мне это удалось.

На антарктической станции «Оазис», работая по 14-20 часов в сутки, только за период с 27 января по 15 февраля мы выполнили свыше 200 полетов, в том числе 87 посадок на площадки в горной местности. подобранные с воздуха, и на ледники. Летали с геологами, гляциологами, зоологами, орнитологами, метеорологами. Удивительно интересно было познавать этот ледяной горный край.

Работа одновременно с несколькими группами ученых была для нас весьма сложной и напряженной. Выручало умение летать в любых условиях. И чем меньше белых пятен оставалось на картах Антарктиды, тем больше мы узнавали о возможностях нашего родного вертолета Ми-4. Были у нас и неприятные случаи, отказы материальной части вертолета. Однажды в полете двигатель вдруг взревел, несущий винт начал терять обороты. Меня охватил ужас. Быстро выключив двигатель, я перевел вертолет в режим самовращения несущего винта. Под нами была местность со сложным рельефом. Но нам все-таки удалось посадить вертолет с остановившимся в полете двигателем на выбранную с воздуха площадку. Разобравшись в причине аварийной ситуации, мы по радио запросили необходимые детали, которые были доставлены из Мирного и сброшены нам с самолета. После замены деталей мы продолжили полеты.

Случилось нам однажды попасть в невидимый горизонтальный смерч (очень редкое и опасное для летательных аппаратов явление) – к счастью, не в центральную его часть. Почти целую минуту наш Ми-4 дрожал, раскачивался и летел назад с довольно большой скоростью, хотя приборы показывали, что мы на недопустимо большой скорости летим вперед. Потом все само собой пришло в норму, и мы продолжали лететь вперед.