Дэвид Грин - Возвращение в гражданское общество

Делегацию, которую принял министр в феврале 1945 года, сопровождали два депутата парламента. Одним из них был Эньюрин Бивэн: в ходе встречи он полностью поддержал позицию АОЮУ. Однако в июле, став министром здравоохранения, он начал подписывать точно такие же письма, составленные теми же чиновниками, что и его предшественники – Браун и Уиллинк. В сентябре руководство АОЮУ попросило Бивэна о встрече. Тот ответил, что время для нее «еще не пришло»: он пока не решил, как намерен действовать. В конце октября он отклонил вторую просьбу альянса. Месяцем позже МАОВ и АОЮУ совместно обратились к министру. Бивэн снова ответил отказом, сославшись на то, что «общие вопросы» все еще обсуждаются и встречаться по-прежнему слишком рано. В конце концов беседа состоялась в феврале 1946 года.

Бивэн начал разговор с признания: он «несколько смущен». На вопрос, хочет ли он ознакомиться с письменным заявлением альянсов, где излагается их точка зрения, министр ответил:

Бивэн обрисовал десяти представителям альянса предложения своего ведомства. В их основе лежало «в первую очередь создание медицинских центров – сфера, в которой общества по оказанию медицинской помощи выступили в роли первопроходцев». Врачи, работающие в новых медицинских центрах, будут «консультироваться друг с другом», и доктора медучреждений обществ взаимопомощи «окажутся, таким образом, в изоляции». Планировалось также создать систему расстановки врачебных кадров, чтобы направлять их в те районы, где они особенно нужны. «Как мы могли бы делать нечто подобное с вашими врачами?» – задал риторический вопрос Бивэн. Представителям альянса было сказано: в новой системе «не будет подходящего места для структур посреднического типа» вроде медучреждений обществ взаимопомощи. В то же время делегатов заверили, что их опыт не останется невостребованным: представителям обществ найдется «достаточно работы» в составе различных комитетов, управляющих новой системой. Кроме того, добавил Бивэн, нет никаких причин, мешающих медучреждениям оказывать услуги в дополнение к тем, что будут предоставляться государственной системой. На это один из участников делегации заметил: при наличии «всеобъемлющей медицинской службы» возможностей для этого будет немного.

Бивэну в очередной раз напомнили о том, что медучреждения в Суиндоне и Тредегаре уже оказывают весь спектр медицинских услуг. Что же теперь, спросил один делегат, «выбрасывать их на свалку за ненужностью?». Бивэн ответил: «Я очень высоко ценю потрясающую работу, которую вы проделали и делаете. Но меня волнуют не учреждения, а люди». Кабинет, по его словам, «полон решимости сделать так, чтобы посторонние организации не вносили неразбериху в работу планируемой системы». В заключение министр заявил: «Вы показали нам пример и самой своей эффективностью поставили крест на собственном существовании» [215] .

Наивная вера в коллективизм

Судя по всему, в основе позиции государства лежали три тесно взаимосвязанных, пусть и не высказывавшихся вслух, тезиса. Первый из них заключался в простой вере: по эффективности предоставляемых услуг государство неизменно превосходит рыночные механизмы. Несмотря на очевидные и весьма существенные достижения на рынке услуг здравоохранения за пределами деятельности государства, достижения, которые зачастую служили образцом для реформаторов, стремившихся силой загнать всех в рамки единой схемы государственного медицинского обслуживания, свободе от вмешательства властей по-прежнему не придавалось большого значения. К 1930-м годам, после определенного периода государственного вмешательства, все улучшения прогрессивная общественность воспринимала как результат действий государства, а любые недостатки – как следствие неадекватности рыночного механизма или неудовлетворительного (но поправимого) характера мер, уже принятых государством. Первые ошибки расценивались не как нечто присущее государственному вмешательству по определению, а скорее как случайные сбои, вызванные недочетами конкретной программы или человеческим фактором. Никаких удовлетворительных усилий по анализу потенциала рынка в качестве альтернативы государственному вмешательству не предпринималось. Если сравнительный анализ государственного и рыночного механизмов и проводился, то речь шла только о ситуации на рынке до вмешательства государства – как будто без него никакие перемены были бы невозможны. Не признавалась и вероятность того, что государство своими действиями могло задушить в колыбели какие-либо позитивные изменения.