Юн Эльстер - Объяснение социального поведения. Еще раз об основах социальных наук

Могут ли стремление к одобрению или стыдливость имитировать альтруизм, зависит от существенного критерия, которым пользуются при оценке поведения. Некоторые общества могут придавать б о льшую ценность, а значит, стимулировать проявление добродетелей, которые не стремятся выдать себя за проявления альтруизма. Жажда славы может повлечь все виды социально разрушительного поведения. Наполеоновские «побрякушки» были рассчитаны на то, чтобы побудить солдат жертвовать жизнью во славу Франции, а не для того, чтобы способствовать благосостоянию французов. Некоторые люди выбирают путь самоотречения, потому что общество превозносит религиозных виртуозов, но монахи и отшельники больше думают о служении Богу, а не о своих собратьях. Насколько я знаю, сообщества, в которых высоко ценится образование и знания, не придают альтруизму большей ценности, чем другие сообщества. Культ красоты в современных западных обществах стимулирует эгоистическое поведение, которое представляется не совместимым с заботой о других людях. В обществах, в которых распространена так называемая аморальная семейственность (в качестве примера можно привести юг Италии), есть социальные нормы, запрещающие помогать иностранцам, попавшим в беду, или соблюдать закон. Таким образом, трудно сказать, что имитирует альтруизм – жажда одобрения или стремление избежать вины.

В предыдущей главе мы упоминали о том, что первоначальная мотивация агента может трансмутировать из интереса в разум. За этим процессом стоит механизм самолюбия (self-love), стремление к уважению и самоуважению. Если стремление к одобрению и стыдливость, возникающие из потребности в уважении, влияют только на внешнее поведение, стремление к самоуважению может воздействовать на внутренние мотивации. Многие не желают выглядеть эгоистичными в глазах окружающих. Даже действуя в целях удовлетворения собственных интересов, они стремятся придать своим поступкам оттенок бескорыстия. За несколько десятилетий до Войны Севера и Юга (1861–1865) рабство перестало быть вопросом чистой корысти и стало делом , за которое боролись на принципиальной основе. Это очень распространенный тип политической идеологии. Маркс заметил: «Не следует только впадать в то ограниченное представление, будто мелкая буржуазия принципиально стремится осуществить свои эгоистические классовые интересы. Она верит, напротив, что специальные условия ее освобождения суть в то же время те общие условия, при которых только и может быть спасено современное общество и устранена классовая борьба».

Хотя трудно сказать, является такой оттенок бескорыстия искренним или лицемерным; было бы ошибкой всегда предполагать второе. В действительности у людей в их усилиях оправдать поведение перед самими собой есть две степени свободы. С одной стороны, существует множество внешне правдоподобных каузальных теорий , отстаивающих тезис о том, что то, что выгодно для тебя самого, выгодно и остальным. Теории «просачивающегося богатства» («trickle-down theories») предполагают, что бедные тоже получают выгоду от снижения налогов на богатых. С другой стороны, существует множество внешне правдоподобных нормативных концепций справедливости, честности или общего блага, что человеку просто не повезло или ему не хватает компетенции, если он не может найти концепцию (согласно какой-нибудь внешне правдоподобной каузальной теории), которая совпадала бы с его личным интересом. В главе IV я отмечал, что для оправдания небольших взносов на благотворительность люди могут выбирать в качестве основы благотворительности честность или полезность [86]. В таких случаях люди инстинктивно тяготеют к соединению каузальной теории и нормативной концепции, которое может оправдать поведение, определяемое эгоистическим интересом. Хотя нам неизвестно, как, мы знаем, что это действительно происходит.

Имитация альтруизма необязательно проистекает из лицемерия или трансмутации. Эгоистические расчеты могут порождать альтруистическое поведение при помощи совершенно открытых механизмов, таких как выбор под завесой неведения (behind the veil of ignorance) или взаимность. В этой главе я приводил пример первого механизма, цитируя аргумент Джорджа Мейсона, что долгосрочные интересы семей должны стимулировать озабоченность благоденствием всех классов общества [87]. Подобные аргументы применимы и к жизни индивида. В обществах с низким уровнем безработицы, переживающих период быстрых структурных изменений, большинство может голосовать за партию, предлагающую большие льготы для безработных, потому что считает увольнение вероятным. То, что внешне кажется солидарностью, может на самом деле оказаться формой подстраховки.