Ирвинг Гофман - Ритуал взаимодействия

Нужно добавить общее рассуждение относительно источников озабоченности собой. Во время взаимодействия другие люди и события часто предлагают ему образ и оценку Я , которые, по крайней мере, временно, приемлемы для него. Тогда он свободен переключить свое внимание на дела, не столь близкие. Когда этому образу Я угрожают, индивид обычно отключает свое внимание от взаимодействия в поспешных усилиях исправить последствия произошедшего инцидента. Если инцидент может повысить его положение во взаимодействии, его бегство в озабоченность собой может быть способом порадоваться за себя; если инцидент грозит снижением его положения и деформацией или дискредитацией его образа Я в некотором отношении, тогда паническое бегство в озабоченность собой может быть способом защиты Я и зализывания ран. Более распространенным и важным источником озабоченности собой оказывается угроза потери, а не возможность выигрыша.

Каковы бы ни были причины озабоченности собой, мы все знакомы с нерешительностью действий и волнением, в которых выражается самоозабоченность; мы знакомы с феноменом смущения.

Озабоченность собой можно рассматривать как разновидность поглощенности делами, внутренними по отношению к взаимодействующей социальной системе, и в этом качестве она привлекала больше внимания на уровне здравого смысла, чем другие виды внутренней поглощенности. Действительно, у нас нет обыденных слов для обозначения этих других разновидностей внутренней поглощенности. Назовем две ее формы «озабоченность взаимодействием» и «озабоченность другими», чтобы подчеркнуть их сходство с озабоченностью собой.

3. Озабоченность взаимодействием. Участник разговора может становиться до неприличия озабоченным процессом протекания взаимодействия как такового вместо спонтанной вовлеченности в тему беседы. Так как озабоченность взаимодействием менее известна, чем озабоченность собой, можно с помощью примеров указать на несколько ее источников.

Обычный источник озабоченности взаимодействием связан с особой ответственностью, которая встречается у людей, — ответственностью за то, чтобы взаимодействие «шло хорошо», то есть вызывало должный тип вовлеченности у присутствующих. Так, на небольшой вечеринке от хозяйки могут ожидать, что она присоединится к своим гостям и будет спонтанно вовлечена в поддерживаемый ими разговор, но в то же время, если беседа не пойдет гладко, она более, чем другие, будет нести ответственность за неудачу. В результате хозяйка иногда становится настолько озабоченной социальным механизмом события и тем, как проходит вечер в целом, что оказывается не в состоянии отдаться собственной вечеринке.

Можно упомянуть еще один общий источник озабоченности взаимодействием. Как только индивиды вступают в разговор, они обязаны его продолжать до тех пор, пока у них не появится некоторое основание для ухода, нейтрализующее потенциально оскорбительный смысл покидания других. В то время как они заняты взаимодействием, им необходимо иметь наготове темы для разговора, подходящие к случаю и дающие достаточно материала для поддержания беседы; другими словами, требуется их надежный запас [88]. Этим целям служит то, что мы называем «разговором о пустяках». Когда у индивидов истощается их запас «пустяков», они оказываются официально находящимися в состоянии разговора при отсутствии темы для него; типичным последствием является озабоченность взаимодействием, переживаемая как «болезненное молчание».

4. Озабоченность другими. В ходе взаимодействия индивид может отвлекаться на другого участника как на объект внимания — точно так же, как в случае озабоченности собой он отвлекается на беспокойство о себе [89].

Если человек обнаруживает, что, будучи вовлеченным в разговор, происходящий в присутствии определенных людей, он всегда выказывает сверхозабоченность их присутствием, отвлекающую его от необходимого вовлечения в тему разговора, то в этом случае они могут приобрести в его глазах репутацию плохих участников взаимодействия, особенно если он чувствует, что не только у него с этими людьми возникают сложности. Далее, он с готовностью приписывает им определенные характеристики для того, чтобы объяснить вызванное ими отвлечение своего внимания от разговора. Для понимания нами взаимодействия полезно будет перечислить некоторые приписываемые таким образом качества.

Понятиями «притворство» и «неискренность» индивид склонен определять тех, кто, как ему кажется, жестами симулирует ожидание от него принятия потока их экспрессивного поведения как искреннего. Притворство, как полагает Ч. Кули, «существует, когда страсть влиять на других перевешивает устойчивый характер и вносит в поведение явные искажения или позу…»; «Таким образом, есть люди, которые в простейшем разговоре, видно, не могут забыть о себе, открыто и незаинтересованно включаясь в тему, но воспринимаются как вечно озабоченные мыслью о производимом ими впечатлении, держащие в голове возможную похвалу или неодобрение и обычно немного позирующие, чтобы избежать одного или получить другое» [90]. Притворщики выглядят главным образом озабоченными контролем над оценкой, которую дает им наблюдатель, и частично сами одурачены своей собственной позой. Неискренние люди кажутся более всего озабоченными впечатлением, которое сложится у наблюдателя об их отношении к определенным вещам или людям, особенно к нему самому, и, пожалуй, не обманываются собственным притворством. К тому же, если те, кто выглядит озабоченными собой, создают впечатление сверхозабоченности происходящим или произошедшим с ними, то те, кто производит впечатление неискренних или притворяющихся, создают впечатление сверхозабоченности тем, чего они могут достичь впоследствии, и готовы ради этого на притворство. Когда индивид ощущает, что другие неискренни или притворяются, он склонен думать, что они воспользовались несправедливым преимуществом своей коммуникативной позиции в собственных интересах; он чувствует, что они сломали основные правила взаимодействия. Его враждебность к их нечестной игре ведет к фиксации его внимания на них и их дурных поступках ценой собственного вовлечения в разговор.