Ирвинг Гофман - Ритуал взаимодействия

Во многих больших организациях скользящий график работы, раздельные кафетерии и т. п. помогают гарантировать, что те, кто обладает разным рангом и близки в одной системе взаимоотношений, не окажутся в ситуации физической близости, где от них будет ожидаться поддержание равенства и дистанции. Однако демократическая ориентация некоторых наших новейших учреждений имеет тенденцию соединять занимающих разные места членов одной рабочей группы вместе в таких местах, как кафетерии, вызывая у них неловкость. В таких случаях у них нет способов поступать так, чтобы не нарушить одну из основных систем отношений, в которых они находятся друг по отношению к другу. Эти сложности особенно вероятны в лифтах, так как там люди, находящиеся в недостаточно непринужденных отношениях, должны какое-то время находиться слишком близко друг к другу, чтобы игнорировать возможность неформального разговора, — проблема решается (некоторыми, конечно) с помощью специальных лифтов для руководителей. Так смущение экологично встроено в организацию.

Обладая множественными Я , индивид может обнаружить, что в определенных случаях от него требуется одновременно присутствовать и не присутствовать. Следствием является смущение: индивид разрывается на части, хотя и мягко. В соответствии с колебаниями его поведения колеблется и его Я .

Когда во время взаимодействия проецируемое индивидом Я испытывает угрозу, он может хладнокровно подавить все признаки стыда и смущения. Ни волнение, ни старания скрыть, что оно замечено, не мешают гладкому течению встречи; участники могут действовать так, словно инцидента не было.

Однако, когда ситуация спасена, может быть утеряно что-то важное. Демонстрируя смущение, когда он не может быть ни одним, ни другим Я , индивид оставляет открытой возможность того, что в будущем он эффективно может быть любым из них [83]. Жертвуя своей ролью в текущем взаимодействии и, возможно, даже самой встречей, он демонстрирует, что, хотя сейчас не может представить прочное и связное Я , он, по крайней мере, обеспокоен этим фактом и в состоянии доказать свою достойность в другой раз. Тогда смущение — не иррациональный импульс, врывающийся в социально предписанное поведение, а часть самого этого упорядоченного поведения. Волнение — крайний пример этого возможного класса поступков, которые обычно вполне спонтанны и, однако, не менее требуемы и обязательны, чем поступки, выполняемые осознанно.

За конфликтом идентичности лежит более фундаментальный конфликт — конфликт организационного принципа, так как Я во многих отношениях состоит просто в приложении законных организационных принципов к Я человека. Человек строит свою идентичность из требований, которые, если они отвергаются, дают ему право чувствовать себя праведно негодующим. За претензиями ученика на полное участие в использовании определенных возможностей, предоставляемых предприятием, стоит организационный принцип: все члены учреждения равны в определенных отношениях именно в качестве членов организации. За претензией специалиста на подобающее ему финансовое признание стоит принцип, что тип работы, а не просто работа, определяет статус. Неловкость ученика и специалиста, когда они одновременно подходят к автомату с кока-колой, выражает несовместимость организационных принципов [84].

Принципы организации любой социальной системы легко вступают в конфликт в определенных точках. Вместо того чтобы позволить конфликту проявиться в контакте, индивид ставит себя между противоположными принципами. Он временно жертвует своей идентичностью, а иногда контактом, но принципы сохраняются. Человек может занять позицию между противоположными допущениями, тем самым мешая прямому трению между ними, или может почти разрываться на части для того, чтобы мало связанные между собой принципы могли действовать одновременно. Социальная структура приобретает эластичность; индивид просто теряет самообладание.

Участвуя в разговоре с другими, индивид в нашем англо-американском обществе может спонтанно втянуться в него. Он может бездумно и импульсивно погрузиться в беседу и оказаться захвачен ею, забывая о других вещах, в том числе о самом себе. Независимо от того, является ли его участие в беседе интенсивным и нелегко разрушаемым или, напротив, слабым и легко нарушаемым, тема беседы может образовывать главный фокус его когнитивного внимания, а говорящий в данный момент образует главный фокус его визуального внимания. Связывающий и гипнотический эффект такой вовлеченности иллюстрируется тем фактом, что при этом индивид может одновременно участвовать в других видах целенаправленной активности (жевание резинки, курение, нахождение удобной позы для сидения, выполнение повторяющихся задач и т. д.), управляясь с такими побочными занятиями как с побочными мотивами многоголосой фуги, в рассеянной манере, так, чтобы они не отвлекали его от главного фокуса внимания.