Ирвинг Гофман - Ритуал взаимодействия

При игре в шашки, шахматы или карты игрок обычно учитывает возможные реакции партнера на свои ходы, более того — игрок предполагает, что партнер, в свою очередь, учитывает такой ход его рассуждений. По сравнению с этими играми словесная игра на удивление импульсивна; люди, как правило, отпускают замечания в адрес присутствующих, не позаботившись о предотвращении эффективной отповеди. Аналогично, хотя ложные выпады и упреждающие удары теоретически возможны в разговоре, на практике они, похоже, используются редко.

Фольклор приписывает изрядное самообладание представителям высших классов. Если это убеждение содержит в себе истину, то она, вероятно, основана на том факте, что представитель высшего класса обычно оказывается в ситуациях взаимодействия, когда он превосходит других участников не только своим социальным положением. Участник, превосходящий других, часто довольно независим от их мнения; он находит возможным вести себя самоуверенно, не беспокоиться о своем лице, даже если окружающие его не поддерживают. С другой стороны, тот, кто находится во власти другого участника, как правило, весьма озабочен его мнением; ему трудно допустить даже малейший ущерб своему лицу без смущения и извинений. Следует также добавить, что люди, плохо осознающие символическое значение мелочей, могут сохранять спокойствие в сложных обстоятельствах, демонстрируя самообладание, которое на самом деле им не присуще.

Так, например, в нашем обществе, если человек чувствует, что окружающие ожидают от него соответствия принятым стандартам чистоплотности, опрятности, честности, гостеприимства, щедрости и т. п., либо считает себя обязанным поддерживать такие стандарты, то он может досаждать окружающим преувеличенными извинениями за свои промахи, хотя другие не придают такого значения стандартам, или не считают, что человек им не соответствует, или убеждены, что он им не соответствует, и воспринимают его извинения как тщетную попытку набить себе цену.

Так, одна из функций секундантов как в реальной дуэли, так и в символической состоит в том, чтобы обеспечить такой повод прекращения поединка, который может быть принят обоими соперниками.

См., например, работу Джексона Тоби (Jakson Toby): «У взрослых гораздо меньше вероятность возникновения конфликта по тривиальному поводу. Извинение, автоматически произносимое двумя незнакомцами, столкнувшимися на многолюдной улице, иллюстрирует интегративную функцию этикета. В результате каждый участник столкновения как бы говорит: „Не уверен, что ответственность за создавшуюся ситуацию лежит на мне, но если это так, вы вправе рассердиться на меня, чего вы, надеюсь, не сделаете“. Определив ситуацию как ту, в которой обе стороны должны извиниться, общество позволяет обоим сохранить самоуважение. Каждый в глубине души может думать: „Отчего этот неуклюжий осел не смотрит, куда идет?“ Но внешне каждый исполняет роль провинившегося , независимо от того, считает ли он себя таковым или нет» ( Toby J. Some Variables in Role Conflict Analysis // Social Forces. № 30. 1952. p. 325).

Независимо от относительного социального положения человека, он в каком-то смысле обладает властью над другими участниками и им приходится полагаться на его предупредительность. Когда другие по отношению к нему ведут себя определенным образом, они подразумевают некоторое социальное отношение к нему, поскольку один из аспектов, выражаемых во взаимодействии, — это отношения между участниками. Поэтому эти другие всегда рискуют, ибо ставят партнера в положение, позволяющее ему отвергнуть их претензии на его особое отношение к ним. Тем не менее, от любого человека — высокого социального положения или низкого — в ответ на предъявляемые социальные требования ждут, что он будет придерживаться хорошего тона и воздержится от того, чтобы воспользоваться неловким положением других.

Поскольку социальные отношения отчасти определяются понятием добровольной взаимопомощи, отказ на просьбу о помощи становится щекотливым моментом, потенциально деструктивным для лица просителя. Честер Холкомб в своей книге приводит такой пример из жизни китайцев: «Лживость и лицемерие, которые приписывают китайскому народу, в большой степени являются следствиями требований этикета. Прямой, откровенный отказ выступает верхом неприличия. Любое отрицание или отказ должны быть смягчены и преобразованы в выражение простительной невозможности. Нежелание оказать услугу никогда не высказывается. Вместо этого выражается чувство сожаления в связи с тем, что неумолимые, но вполне объяснимые обстоятельства делают выполнение просьбы совершенно невозможным. Такая уклончивость, культивировавшаяся веками, сделала китайцев исключительно изобретательными по части уверток. Редко случается, чтобы кому-то не хватило воображения прикрыть нежелательную правду благовидным вымыслом» ( Holcomb Ch. The Real Chinaman. N.Y.: Dodd, Mead, 1895. c. 274–275).