Вадим Россман - Столицы. Их многообразие, закономерности развития и перемещения

Бразилия

Мысль о необходимости переноса столицы Бразилии в глубинные районы страны была озвучена уже в конце XVIII века борцами за независимость государства. Первые две столицы Бразилии виделись ими как города, отмеченные знаками и символами португальского колониального господства. Сальвадор был столицей до 1763 года и служил центром плантационного хозяйства, где культивировались сахарный тростник и кофе. Рост Рио-де-Жанейро и переезд туда столицы были связаны, прежде всего, с экономическими причинами – освоением месторождений полезных ископаемых в Минас-Жерайсе, а также с удобствами бухты. Однако в обоих случаях столицы Португалии располагались на Атлантическом побережье страны, где концентрировалась экономическая деятельность и где вся система хозяйства была ориентирована на вывоз сырья в метрополию.

В 1950-е годы идеи о необходимости более сбалансированного развития страны и освоения огромных территорий внутри материка, где решено было построить новую столицу государства, обрели новую актуальность и стали широко обсуждаться в политических и публичных кругах. Новый город должен был стать точкой роста в сертане, пустынных и засушливых областях государства. Вдохновителем, пропагандистом и энергичным энтузиастом этой идеи, которая приобрела огромную популярность, стал президент страны Жуселину Кубичек. Градостроительные планы новой столицы осуществили архитекторы Оскар Нимейер и Лусиу Коста (Epstein, 1973).

Другим важнейшим мотивом строительства новой столицы и главной темой ее архитектурного плана стала идея социального преобразования страны, которая воплотилась также в утопической концепции архитектуры. Концепция Бразилиа во многом опиралась на модернистские идеи Ле Корбюзье о потенциале социальной трансформации, который таится в самой концепции города. Если прежние социальные теоретики считали, что город является продуктом исторического развития народа, то, с точки зрения модернистов, архитектура вновь спланированного города и его устройство должны были служить планом, архетипом и схемой для развития всей нации. Особенно это относилось, конечно, к столичному городу. Старые города не только мумифицируют устаревшие архитектурные и художественные стили, но и увековечивают формы общественного неравенства и несправедливости. Поэтому архитектура – и в частности строительство совершенно новых городов и столиц – должна была стать одним из важнейших средств социальной инженерии и революционного преобразования общества и мира в целом (Holston, 1989; Evanson, 1973).

Подобно многим другим социальным идеям (например, коммунизму), выросшим на ниве Просвещения, модернистские идеи такого рода находили гораздо более горячий и практический отклик, а также более благоприятную и отзывчивую среду для своего осуществления и не в Европе, а за ее пределами, особенно в таких странах, как Россия, Мексика, Бразилия или Индия, где и были впервые опробованы некоторые из наиболее радикальных социальных экспериментов. Не стала исключением и новая концепция столичного города.

Бразилиа стала одной из немногих практических реализаций модернистских идей и принципов Корбюзье. Урбанистическая архитектура новой столицы должна была стать прологом если не социальной революции, то во всяком случае глубокой социальной трансформации всего бразильского общества. В этой архитектуре должны были воплотиться принципы того, как люди должны жить, а не того, как они на данный момент живут. Вероятно, не случайно авторами этого проекта стали люди, которые были не только последователями Корбюзье, но и марксистами. Коста и Немейер полагали, что вся страна должна строиться по образу и подобию столицы, которую они решили создать. Именно в силу этих причин Умберто Эко назвал Бразилиа «городом надежды и последней утопией XX века» (Есо, 1987).

Пророком нового города – во всяком случае так гласит легенда – считается итальянский священник и католический святой Джованни Боска, который якобы еще в 1883 году в одном из своих профетических видений пророчествовал о возникновении в южном полушарии между 15 и 20 параллелями совершенно новой цивилизации, где потекут молоко и мед. В недрах земли там, говорил Боска, сокрыты золотые сокровища.

В основу плана Бразилиа была положена монументальная традиция в архитектуре. Здесь были возведены ансамбли новых зданий с чрезвычайно оригинальной конструкцией и множеством открытых пространств, которые создавали ощущение свободы, полета и раскрепощенности. По оценке одного критика, впрочем, довольно типичной, «ансамбль правительственных зданий создает атмосферу близкую к сновидению». Сам план улиц включал в себя образ летящего аэроплана, воплощая метафору полета в самой топографии города. Модернистский проект Бразилиа и общий план города, по мнению очевидцев, отличаются картезианской элегантностью и нечувствительностью ко времени и переменам. Новая столица проецирует на всю страну свою просветительскую миссию организации и стимулирования технологии и инноваций (Evanson, 1973).