Юрген Каубе - Макс Вебер - жизнь на рубеже эпох

Именно этой позицией аутсайдера в значительной мере объясняется то, что Германская империя не может добиться тех условий мирного соглашения, на которые надеялась. Именно по этой причине Курт Эйснер, премьер–министр Баварской Советской Республики, хочет смягчить гнев союзников и публикует доклады баварского посла в Берлине за лето 1914‑го, где можно увидеть признание вины Германии в развязывании войны. Вебер вне себя от ярости: он считает это ошибкой. Выведение на первый план нравственной стороны мирных переговоров — глупость, которая лишь вредит Германии. Союзников он предостерегает от передачи «Саарбрюккена, Боцена, Райхенберга, Данцига и других городов» другим народам, ибо это способно превратить самого радикального рабочего в шовиниста. Даже немецкая делегация на мирных переговорах в Версале кажется ему не самой достойной. В конце ноября 1918 года он еще опасается гражданской войны — или же надеется, что она разразится, так как в этом случае союзники оказались бы оккупантами, что, в свою очередь, могло бы привести к национальному восстанию и, следовательно, к объединению нации. В своих выступлениях Вебер доходит до фантазий о партизанской войне, говорит об эшафоте и каторге как о неизбежных издержках сопротивления, убеждает себя и своих слушателей в том, что первый польский чиновник, который осмелится появиться в Данциге, получит пулю в лоб. О возможных последствиях он не думает. В этот период достаточно выпустить его на сцену и попросить высказаться на тему «нации», как его уже ничто не способно удержать.

Со временем пыл Вебера снова охладевает, и он переключается на публичную борьбу за новую форму государственного устройства. Так, в революционных условиях, например, пока не ясно, как будет обеспечиваться единство Германии: до сих пор аристократические правительства отдельных земель были представлены в бундесрате, который на равных правах противостоял рейхстагу. Но как будет выглядеть федеральное и местное управление в государстве, где одни субъекты являются советскими республиками, а другие–великими княжествами? Благодаря своим публикациям военного периода, неизменно направленным в послевоенное будущее, Вебер оказывается хорошо подготовленным к подобным вопросам. Благодаря серии ноябрьских и декабрьских статей 1918 года под общим названием «Государственное устройство Германии» за ним закрепляется слава ведущего эксперта в этой области. Он участвует в работе так называемой Прусской конституционной комиссии, куда помимо него входят только министерские советники и политики, такие как специалист по государственному праву, статс–секретарь ведомства внутренних дел Хуго Пройс, Курт Рицлер от ведомства иностранных дел, сенатор Гамбурга Карл Петерсон и австрийский посол Людо Мориц Гартман, который на открытой сцене «пихает» Вебера в бок, когда тот обращается к нему «Ваше превосходительство» — здесь, конечно, не все свои, но все люди одного круга [673] Письмо Марианне Вебер от 10.12.1918, Ebd., S. 351. . Рекомендации Вебера — федеративное устройство с сохранением единства Пруссии, парламент с правом парламентского расследования (для него это крайне важно, ибо это давало надежду на усиление власти парламента по отношению к органам исполнительной власти) и всенародно избираемый президент. В фигуре последнего он видел средство того самого народного «выбора вождя», которое должно было внести харизматическую коррективу в демократическую систему господства, в остальном основанную на партийных организациях и органах управления.

Для Вебера наступает период политических речей, при помощи которых он хочет внести свой вклад в формирование гражданских сил. Ниже приведен фрагмент графика его выступлений за три месяца: 4 ноября 1918, Мюнхен: «Новое политическое устройство Германии»; 1 декабря, Франкфурт: «Новая Германия», 6 декабря, Висбаден: «Новая Германия», 9 декабря, Ганау (доклад не состоялся из–за того, что Веберу пришлось ехать в Берлин на конституционное совещание); 16 декабря, Берлин: «Восстановление немецкой экономики»; 20 декабря, Берлин: «Положение Германии»; 2 января 1919, Гейдельберг: «Возрождение Германии»; 4 января, Карлсруэ: «Прошлое и будущее Германии»; и января, Гейдельберг: «Будущая конституция Германии»; 14 января, Фюрт: «Проблемы нового устройства» (драка среди слушателей); 17 января, Гейдельберг: «Свободное общенародное государство».

На доклад 1 декабря во Франкфурте, прочитанный по приглашению одного либерального объединения, собралось семь тысяч человек. Речь шла о революционерах, чей вклад в разрушение старых структур Вебер критикует только за то, что он не был мирным. В глазах Вебера революционеры — люди, оторванные от реальной жизни; им не хватает прагматизма, вследствие чего их правительство напоминает проходной двор — мечтателей–идеалистов сменяют «люди с сугубо материальными интересами, протискивающиеся поближе к кормушке», производство рушится под натиском так называемого рабочего движения, среди населения разжигается бессмысленная ненависть к предпринимателям. На пулеметах не посидишь, от утопий сыт не будешь, а на собраниях вряд ли найдешь работу–вот что Вебер хочет сказать своим слушателям. Иностранные кредиты, необходимые Германии в данный период, может получить только буржуазия («Вражеские правительства все чисто буржуазные»), их не получат ни «литераторы» вроде тех, что сидят в правительстве Курта Эйснера в Баварской Советской Республике, ни представители пролетариев в Берлине [674] «люди с сугубо…», GPS, S. 485; «Вражеские…», Ebd., S. 484. .