Стивен Котлер - Мир завтра. Как технологии изменят жизнь каждого из нас

Потом были и другие кошмары. Морфий является, пожалуй, единственным надежным щитом против боли, вызываемой ампутацией, но у него есть весьма существенный побочный эффект: он вызывает привыкание. После восьми мучительных операций, после карантина в Центральном военном госпитале имени Уолтера Рида, после фантомных болей, которые не уступали по силе тем, которые он пережил во время взрыва, Розелл мог бы стать настоящим наркоманом, если бы не решился раз и навсегда отказаться от морфия. Вот где был настоящий кошмар.

Морфий Розелл решил заменить физиотерапией. Отправляясь в Ирак, он весил 100 килограммов, а теперь его вес едва дотягивал до восьмидесяти. Зеркало было настроено к нему явно недружелюбно. Розелл хотел получить назад свое некогда могучее тело и свою прежнюю жизнь. Его жена вот-вот должна была родить первенца, и отец должен служить примером своим детям. Кроме того, президент Буш лично пообещал Розеллу, что тот может приехать к нему на ранчо в Кроуфорде, чтобы вместе побегать, как только будет к этому готов.

Розелл решил готовиться. Через полчаса после примерки первой пары протезов Розелл был уже на спортивной площадке: бегал, прыгал, отжимался. Однако обстоятельства были сильнее: «После ранения я только и думал о том, что, может быть, этот чудо-протез позволит мне вернуться к нормальной жизни. Я был готов к возвращению. Но, получив протез, я понял, что заблуждался. Быстрого возвращения не будет. Протез никуда не годился. Я потерял ногу, и это навсегда».

Да, это был камень преткновения. Хотя самые древние из известных протезов – египетские – датируются 1069 годом до н. э., процесс их усовершенствования протекал очень медленно. «Мой первый протез, – вспоминает Розелл, – практически ничем не отличался от тех, которые получали солдаты, потерявшие конечности во Вьетнаме».

И только сравнительно недавно ситуация начала меняться. «Впервые в истории, – говорит Розелл, с улыбкой цитируя монолог из “Человека на шесть миллионов долларов”, – мы можем его изменить. Наши технологии это позволяют».

А почему вдруг что-то стало меняться?

Причин несколько. Одна из них – более 1400 военнослужащих, потерявших конечности во время боевых действий в Ираке и Афганистане; весьма печальная цифра, разбередившая национальную совесть американцев и побудившая государство направить необходимые средства на решение этой проблемы. Кроме того, за последнее десятилетие революционные изменения, достигнутые на самых передовых направлениях научно-технического прогресса (таких как робототехника, нанотехнологии, тканевая инженерия, нейрокомпьютерный интерфейс и другие), начали проникать в медицинскую науку и практику. Но, чтобы закрыть брешь, одних денег и технологий было недостаточно. Для того чтобы понять, как происходил этот процесс, нам надо вернуться на двадцать с лишним лет назад к семнадцатилетнему юноше по имени Хью Герр.

После хирургии прошло уже 10 дней, и Герр не мог больше ждать: ему надо было знать, сможет ли он еще заниматься скалолазанием. Он начал украдкой слезать с койки и, подползая к окну, подтягиваться на подоконнике. Герру пришло письмо от президента Рейгана. Там была такая фраза: «Я знаю, что у вас, юноша, очень храброе сердце». Но президент не знал и половины…

Через пять недель после операции Герр получил первые протезы – временные гипсовые гильзы, прикрепляемые к коленям ремнями. Когда Герр первые два раза выписывался из больницы, врачи запрещали ему брать протезы с собой – из опасения, что он полезет на них в горы. Когда он выписался из больницы в третий раз – менее чем через 10 недель после того, как Герр потерял ноги, – Тони, его брат и партнер по многим восхождениям, отвез его к пенсильванской скале, прозванной Безопасной Гаванью.

Здесь Герр попытался пройти 60-футовый промежуточный подъем, который до несчастного случая он преодолел бы с завязанными глазами. Может быть, он и сейчас мог бы подняться по скале с завязанными глазами, но сначала ему нужно дойти до ее подножия по крутой туристической тропе. Герр то и дело спотыкался на своих протезах, поэтому в конце концов брату пришлось тащить его на закорках. Когда же подъем стал особенно крутым, Герр полз на четвереньках.

Когда они добрались до подножия скалы, Тони быстренько залез наверх, чтобы закрепить веревку на вершине, а Герр остался внизу и смотрел на брата. Наконец-то ему представилась возможность испытать себя! Он понятия не имел, что из этого получится; знал только, что от этого зависит вся его жизнь. Герр сделал первый шаг, потом еще и еще. Протезы вроде бы не причиняли ему хлопот. Он поднялся выше. Герр чувствовал: преодоление этого подъема взбодрит его. Но уже первые шаги привели его к удивительному открытию: карабкаться по скалам на этих протезах у него получалось не лучше, чем ходить по земле.