Стивен Котлер - Мир завтра. Как технологии изменят жизнь каждого из нас

Еще один исследователь, изучающий этот вопрос, – Майкл Персинджер, нейробиолог из Лаврентийского университета (Канада). С помощью специального шлема, создающего слабое направленное магнитное поле, оказывалось воздействие на мозг более чем 900 добровольцев, преимущественно студентов. Когда под влиянием магнитного поля височные доли активизировались, участники эксперимента переживали те же мистические феномены, которые свойственны эпилептикам, медитирующим монахиням и, как свидетельствует мой личный опыт, парашютистам.

Итогом всей этой работы стала растущая убежденность ученых в том, что наш мозг запрограммирован на мистические переживания. Это ни в коем случае не служит, как поспешили заявить некоторые исследователи, доказательством существования или несуществования Бога, а лишь доказывает, что переживания, о которых идет речь, так же реальны, как и любые другие, и что духовные феномены имеют под собой биологическую основу.

Разумеется, по мере совершенствования технологий сканирования и измерения эта биологическая основа будет приобретать все более ясные черты. Это само по себе может иметь глубокие последствия. Внетелесный опыт, околосмертный опыт, космическое единство – все это фундаментальные мистические переживания, лежащие в основе крупнейших мировых религиозных традиций; те самые феномены, на которых базируется вся наша духовность. Однако то, куда все эти исследования могут нас завести, несколько пугает.

Шлем Персинджера доказывает, что эти мистические переживания поддаются не только декодированию, но и воспроизведению. Разумеется, на сегодняшний день воспроизвести такие феномены удается только в лабораторных условиях, но то, что поначалу выглядит чисто научным опытом, далеким от реальной жизни, рано или поздно обязательно находит коммерческое применение. Это означает, что в будущем, и, скорее всего, не столь уж отдаленном, появятся общедоступные устройства – мозговые стимуляторы или средства погружения в виртуальную реальность либо некие комбинации того и другого, обеспечивающие потребителям прямой доступ в мир сверхъестественных явлений. Для этого вам не потребуется уходить в монастырь, участвовать в качестве добровольцев в научных экспериментах и даже прыгать с парашютом. Скоро такие переживания станут доступны в форме видеоигр.

Аминь.

Об эволюции вы наверняка наслышаны. И наверняка осведомлены о том, что это процесс очень медленный. При этом неважно, говорим ли мы о дарвиновском градуализме или о теории прерывистого равновесия Стивена Джея Гулда (ее мы подробнее обсудим ниже), поскольку один тезис данных теорий общий: эволюция занимает очень много времени.

Так было всегда, но это не значит, что так будет всегда. Перемены, о которых пойдет речь в этой главе, занимают отнюдь не миллионы, а всего лишь десятки лет. Кроме того, это перемены куда более радикальные, чем все, что было ранее. И ни один из этих трендов не выказывает признаков замедления. Совсем наоборот. А это означает, по мнению многих, что эра гомо сапиенс подходит к концу. Мы значительно ускорили эволюционный процесс, результат чего скоро скажется на нас как на виде. Скоро мы станем чем-то совсем другим.

В 1958 году экономисты из Гарвардского университета Альфред Конрад и Джон Майер опубликовали книгу, доказывавшую экономическую эффективность рабовладения, прочитав которую экономист из Чикагского университета Роберт Фогель не мог молчать. Фогель был белый, но у него была чернокожая жена. Очень чернокожая. «Когда я преподавал в Гарварде, – вспоминает Фогель, – она повесила на двери нашего дома табличку, где было сказано: “Не огорчайтесь, если вы не такие чернокожие, как я. Не всем так везет при рождении”».

Неудивительно, что Фогель решил доказать неправоту Конрада и Майера.

На решение этой задачи он потратил 10 лет. В своих ранних работах Фогель заложил основы новой научной дисциплины – клиометрики, которую называют также экономической историей и которая характеризуется применением тщательного статистического анализа в исторических исследованиях (в 1993 году за развитие этого научного направления он был удостоен Нобелевской премии). Затем, работая в содружестве с экономистом из Рочестерского университета Стэнли Энгерманом, Фогель начал применять эти клиометрические методы к изучению рабовладения. Поскольку оценка эффективности требует знаний, каковы затраты и какова отдача, первостепенное значение приобретали такие вопросы, как «Сколько пищи потреблял среднестатистический человек в XIX веке?», «Сколько работы он мог выполнить при таком питании?» и «Какова была продолжительность жизни этого человека?». Поиски ответов на перечисленные вопросы заставили исследователей углубиться в проблемы взаимосвязи между экономикой, физиологией и долголетием – и вот тогда-то на сцену вышла теория эволюции.